Тайна моего рода

ГЛАВА 2

Билеты в Сочи даже в разгар лета оказались дешевле, чем на Бали. Так что я уже прикидывала, чем себя порадовать: новым платьем или меховым жилетиком с пояском, который недавно примеряла. Он так подходил к моим рыжеватым волосам и голубым глазам, что продавщица спела гамму комплиментов.

— Девушка, ваша очередь! — рявкнули мне в спину. Вот так всегда, стоит мне подумать о нарядах — я страшный шопоголик — ничего не вижу вокруг. Я водрузила зелёный чемодан на стойку и уже через пять минут, перекинув через плечо фиолетовую сумочку последней коллекции Фурла, бодро зашагала в зону досмотра. Отстояв ещё одну очередь, я уселась в кофейне и заказала кофе с круассаном. Пора приступить к ответственной миссии: сообщить руководству и подругам, что я улетела. Вдаваться в подробности не собиралась. Ограничусь фразой, что нашей родственнице понадобилась помощь.

— Неплохо иметь родственников в Сочи, — философски заметил начальник, Антон Антонович. — Кстати, ты никогда не говорила о ней.

— Сама недавно узнала, — фыркнула я. — Бабуле под восемьдесят, она решила прервать семейную вражду и наладить отношения.

— О, дело запахло наследством. Конечно, поезжай. Только помни: сайт должен работать как часы. И ты переделаешь интернет магазин. И… — дальше последовало длинное задание, которое я слушала вполуха.

— Антон Антонович, не могли бы вы … в письменном виде, мне пора на посадку бежать.

Отделавшись от него, я набрала Иришку и повторила версию. Подружка, конечно, расстроилась, это было слышно по голосу. Предложила перенести поездку на неделю. Дальше не получится. Отпуска согласованы. Я переубедила. Неизвестно, сколько я пробуду в Сочи.

Утром, когда мы вместе пили кофе с Виктором, и я спросила, когда вернусь, он задумался на мгновение и как во сне пробормотал:

— Первый снег растает, второй ляжет и снова растает. А вот, когда третий ляжет надолго, ты вернёшься.

— Какой снег? — возмутилась я. — На дворе июнь.

Он пожал плечами.

— Не знаю, сам удивился, когда снег показали. — Я фыркнула. Опять это «показали». — Похоже, декабрь. Когда у нас снег ложится?! Бывает, что и в январе.

Объявили посадку. Я уселась у окна. Достала ноутбук и начала выполнять полученное задание, как всегда досадуя, что у нас ещё не додумались провести вай-фай в полёте. Ну, невозможно жить в такой отсталой цивилизации.

Как только самолет приземлился, я включила мобильный и тут же раздался звонок.

— Авдотья, добро пожаловать в Сочи! — послышался приятный мужской голос. — Как только получите багаж, звоните на этот номер, я подъеду. Жёлтый кабриолет. Сразу узнаете.

— А я буду с зелёным чемоданом, — нашлась я.

— Не потеряемся, — раздался смешок водителя.

Ничего себе, бабуля. Жёлтый кабриолет. Точно родственница. За мою любовь к ярким цветам, подружки называли меня попугайкой. А у маман любимый цвет красный.

Жёлтый кабриолет, провожаемый взглядами прибывших пассажиров, остановился возле меня. Водитель вышел из машины, снял тёмные очки. Моё сердце вздрогнуло так, что я выпустила ручку чемодана из рук, и он свалился мне на ногу. Я охнула и немного пришла в себя, поднимая чемодан, пока красавчик подходил ко мне.

Сказать, что он был красивым, не сказать ничего. Бархатные карие глаза с длинными чёрными, словно нарощенными в салоне, ресницами, зачёсанные назад волосы, отливающие синевой, как у ворона. Загар подчёркивало белое поло, сидевшее как влитое на сильных плечах. Он улыбнулся мне и слегка обнял за плечи в дружественном приветствии. По мне прошел заряд тока, а влажный воздух стал ещё душнее. Мне впервые показалось, что я грохнусь в обморок, так и не сев в канареечный кабриолет.

— Я Таркан, — сказал он, щурясь от солнца и разглядывая меня.

Имя привело меня в чувство, подобно нашатырю.

— Поёте? — выдавила из себя я, а он весело рассмеялся.

— Нет, медведь на ухо наступил. Зря родители надеялись.

Раздался резкий гудок автомобиля, которому мы перекрыли дорогу. — Таркан подхватил мой чемодан, забросил в багажник. Я всё еще стояла, глядя на него. Раздался второй гудок. Таркан направился к месту водителя, но, заметив, что я так и не села, обошёл машину и открыл передо мной дверь. Я приземлилась, стараясь занести обе ноги так же одновременно, как актриса в фильме. Ещё гудок.

— Люди не дают побыть вежливыми, — засмеялся Таркан, выруливая на дорогу. — А ты молодец, предоставляешь возможность быть джентльменом.

Знал бы ты, что я всего лишь расплавилась от твоей красоты, подумала я и отвернулась к окну. Передо мной проплыл величественный пейзаж гор. В лицо ударил горячий ветер.

Выехав из аэропорта, Таркан повернулся ко мне.

— Ника настояла, чтобы встретить вас именно в этом автомобиле. Сказала: ей понравится.

— Мне нравится, — кивнула я, выплюнув прядь волос изо рта. Кажется, в старых фильмах показывали, как главные героини в таких машинах надевали платочек. — А давно вы у неё работаете?

— Я? Работаю? Почему вы так подумали? — он даже не притормозил, чтобы посмотреть на меня. — Я, можно сказать, член семьи. Как у нас, кавказцев, положено, приехал встретить родственницу.

— Извините, — я коснулась его руки, и меня снова обожгло током. — Мне сказали: меня встретит водитель. — Можно на «ты» перейти, раз уж мы родственники.

— Водитель есть, но мы его отпустили. Ника попросила, чтобы я тебе показал Сочи. Если у тебя нет никаких планов, конечно.

Я пропала, подумала я. Проведу день с этим красавцем и кинусь с тоски с горного утёса, забыв спасти род. Кстати, если он наш родственник… Мальчик? Но в нашем роду мальчики не рождаются уже давно. А этому Таркану около тридцати. И переспать с ним нельзя — инцестом попахивает, только королям такое позволялось, а я всего лишь Авдотья.

— На Ахун тебя свожу. Шашлыков поедим. Потом на башню поднимемся, на горы посмотришь. Ника бутылку домашнего красного вина положила. Ты не за рулем, тебе можно. Ну и мне стаканчик, — он снова взглянул на меня и озорно улыбнулся.

А папа у него, видимо, дантистом, был, мрачно подумала я. Такие зубы сами собой не вырастают. И зачем мне это наваждение?

Мы попали в пробку, и Таркан снова посмотрел на меня.

— Ты какая-то молчаливая. Может, тебе ванну надо принять? Ты скажи.

— Мне бы переодеться. Жарко у вас.

Я была в джинсах и футболке, но для Сочи это зимняя одежда.

— Сегодня: плюс тридцать четыре. Зато какое море. Просто ванная. Большая ванная. Кстати, ты сможешь освежиться на водопадах. Там прохладно. И переодеться. Ну если очень срочно, могу остановиться.

— Я потерплю.

— Ладно, значит, сначала поедем на водопады, а потом на Ахун. Есть возражения? — ловко входя в крутой поворот, спросил он.

Я помотала головой, чувствуя, как обливаюсь потом, то ли от жары, то ли от страстного желания. Мне кажется, я никогда в жизни так не хотела секса. Может, здесь воздух такой? Интересно, он тоже собирается купаться под водопадом? Что будет со мной, если он разденется?

На моё счастье Таркану кто-то позвонил, и он перестал обращать на меня внимание. Я собрала спутанные волосы под резинку и подставила лицо врывающему ветерку. Ехали мы не быстро, впереди нас шла красная машина с московскими номерами, и, видимо, водитель не спешил свалиться в пропасть.

Закончив разговор, Таркан включил музыку и начал прихлопывать в такт по рулю. Я не могла оторвать взгляда от его сильных пальцев с аккуратными ногтями, мечтая, чтобы этими пальцами он погладил меня везде.

— Мы почти приехали, — весело заметил он. — Забирай купальник и во что ты хочешь переодеться. Но — он посмотрел мне на ноги: — кроссовки оставь. Там может быть скользко. — Он открыл багажник, предоставив мне возможность ковыряться в чемодане и, насвистывая, облокотился на дверцу машины.

Я вытащила купальник, топик и короткие шорты. Подошла к нему.

— Если ты отвернешься, я переоденусь в машине.

Таркан посмотрел вокруг.

— То есть из всех людей, ты стесняешься только меня? Ладно, — он отошёл в сторону.

Переодевшись, я почувствовала себя лучше. Даже успела расчесать волосы. Вышла из машины, чтобы позвать его.

Некоторое время он рассматривал меня, а я млела под его взглядом. От маман я унаследовала хорошую фигуру и любовь к физкультуре. Частенько спортзал мы посещали вместе. Так что, мне было чем похвастаться. Короткий красный топик открывал прокачанный пресс, низкие шорты не скрывали пирсинг в пупке.

Неожиданно он шагнул ко мне и запустил руки в мои волосы. Потёрся носом об мою щёку, его горячее тело прижалось ко мне, он шумно вдохнул мой запах и отстранился.

— Какая же ты красивая. Такая ладненькая, рыжая, — он пропустил прядь моих волос сквозь пальцы. — Только очень беленькая. Надо тебе загореть. Ладно, пойдем.

Он взял меня за руку и потащил за собой по широкой дороге. Так бы я шла бы с ним вечно. Теперь, когда он дал понять, что я ему понравилась, мне стало веселее. Значит, всё еще будет.

— Ресторан «Кавказкий аул» — модное местечко. Если хочешь, пообедаем потом здесь. — Он посмотрел на меня. — Ты почему молчишь? Говори хоть что-нибудь. Хочешь, не хочешь.

— Хочу, — вымолвила я, думая совсем о другом. Тебя хочу. А потом шашлыков и всё остальное.

— Ладно, оставим Ахун на потом, — легко согласился Таркан, чтобы достать бумажник. Вход на водопады стоил сто рублей с носа. Ничего в жизни не бывает бесплатно, даже природа. Больше за руку он меня не взял. Мы шли рядом, он что-то рассказывал, я слушала его голос, стараясь не смотреть на него слишком часто. У чёртовой купели — первого водопада — он заставил меня сфотографироваться. Мне хотелось, чтобы мы тесно прижались друг к другу и сделали селфи, как это делают влюблённые, а я бы потом смотрела на фотографию. Но предложить такое я не посмела. Хотя он вроде, как мой родственник.

— Ника раньше очень любила это место. У неё много фотографий отсюда.

— А кто тебе … Ника? — не упустила я момента задать мучающий меня вопрос.

— Ну кровного родства между нами нет… — у Таркана зазвонил телефон, и он начал разговаривать. А я, обрадованная мыслью, что не совершу греха, если подойду поближе, воспользовалась моментом, чтобы охладиться. Смочила руки и лоб в прохладной воде и некоторое время постояла, оглядываясь. Водопад стекал с гор, образуя озерцо. Сюда не попадал солнечный свет и было сумрачно. Кивнув мне, Таркан пошёл вверх, продолжая разговаривать. Вскоре послышался шум воды, и мы подошли к мостику. Таркан засунул телефон в карман и повернулся ко мне.

— Это второй водопад, самый красивый.

Я застыла на мостике, впечатлившись падающим потоком сверкающей на солнце стихии.

Мы спустились с тропы.

— Странно: сегодня никого нет. Обычно тут полно туристов. Давай искупаемся. Я проведу тебя прямо под водопад.

— Нас снесёт, — сказала я. — И там камни.

— Не бойся, — Таркан стянул поло, и я застыла, любуясь его мускулистой грудью, поросшей густыми черными волосками. — Он потянулся к шортам, и я поспешно отвернулась и принялась стягивать топик. Оставшись в новом купальнике в голубую и белую полоску, который выгодно подчеркивал грудь, я приосанилась, запрятала волосы под резинку. Повернулась к Таркану, но он уже вошёл в воду. Я неловко ступая и боясь поскользнуться, медленно пробиралась к нему. Впереди ревела струя воды. Интересно, как это он хотел, чтобы я встала под неё? Пожалуй, я останусь здесь. Нащупала почву и остановилась. Таркан обернулся.

— Ну что же ты? Пробирайся сюда, — его голос звучал настойчиво. — Я сделала шажок, потом ещё и почти возле него поскользнулась, но он подхватил меня.

— Я такая неловкая, — произнесла я фразу, которую часто слышала в фильмах. — Он подхватил меня на руки и двинулся вперед. Мне казалось, я чувствую жар его тела через прохладную речную воду. Шум воды усиливался и скоро вся масса воды обрушилась мне на голову, я начала вырываться, но он некоторое время подержал меня на руках и отпустил. Я отплыла, он догнал меня, здесь было глубоко, над водой были только наши головы. Его губы потянулись к моим губам, и он крепко прижал меня к себе уже стоя, так что я почувствовала, что оказывается моё желание взаимно. Нас отрезвил громкий мальчишеский голос:

— А там целуются, — я увидела, что мы уже не одни. Появились мама с сыном, а потом несколько длинноногих девиц в шортах с фотоаппаратами. Похоже, мы попадали в кадр, и это никого не смущало.

— Ты такая страстная, — усмехнулся Таркан. — Заняться любовью здесь возможно лишь ранней весной, когда не будет людей, но вода холоднющая. Дойдёшь сама или донести?

— Сама, — я опустила голову. Мне стало стыдно, что я потеряла голову. Как-то не в моих привычках набрасываться на мужчин.

Когда мы оделись и пошли к машине, держась на безопасном расстоянии друг от друга, Таркан заговорил:

— Прежде чем, мы начнем делать то, что нам обоим хочется, надо поговорить.

— Это вовсе необязательно.

Он остановился и притянул меня к себе, обняв за талию.

— Авдотья, — он произнес мое имя медленно, пробуя звуки на губах. — Знаешь, мне нравится твое имя.

— А мне нет, — отозвалась я, изо всех сил сопротивляясь зову плоти, которая уже прилипла друг к другу.

— Понимаю. Я тоже злился на родителей за то, что наградили именем знаменитого певца, — он убрал со лба мои мокрые волосы и поцеловал. Мне хотелось сказать, чтобы он уже говорил быстрее, и мы куда-нибудь поедем. В какой-нибудь отель или… в лес. Я уже больше не могу существовать рядом с ним. — Он посмотрел на мои губы и быстро поцеловал. — Ты сводишь меня с ума. Дай мне договорить. То, что мы чувствуем, это прекрасно, но… — Его руки немного обмякли. — Дело в том, что я … собираюсь жениться.

Собираться ещё не значит жениться — пронеслось в моей голове. Можно и передумать.

Я кокетливо склонила голову набок.

— Но тогда ты не знал, что есть я.

— Не знал, — он вздохнул.

— И ты можешь …

— Нет! — он сказал это так резко, что я отпрянула от него, но он сильнее сжал мою талию. — Не могу: невеста моя на восьмом месяце. И как порядочный человек…

Я всё-таки вырвалась.

— И как порядочный человек ты…, — договорить я не успела. Таркан властно схватил меня и впился в мой рот таким поцелуем, что я чуть не задохнулась.

— У нас уговор. До свадьбы у меня мальчишник, и я могу делать, что хочу. И с кем хочу. А после свадьбы становлюсь верным мужем.

— Какая чушь! — выплюнула я. — Ни одна нормальная баба не могла придумать такое.

— Так может сделать только по-настоящему мудрая женщина. Дело в том, что наш сынок не очень-то крепко в мамке держится, и нам уже давно противопоказаны все любовные упражнения.

Я нахмурилась. Ох и дуры бабы. Хотя мне-то какое дело? Мне официально разрешено переспать с ним и даже ни один раз. Он свое желание подтверждает. Ну, а потом я выкину его из головы. Мало ли у меня было романов, которые две недели продолжались. Или сколько там у нас времени?


Оказалось, я произнесла последнюю фразу вслух.

— Три недели.

— О, вагон времени, — я положила руку ему на плечо. — Тогда неси меня в постель. Я не выпущу тебя из неё до свадьбы, если мне понравится.

Мне хотелось казаться развязной и независимой. Подумаешь, свадьба? Наше время закончится, я найду себе кого-нибудь ещё лучше. В конце концов, мне не привыкать к окончаниям отношений. Судьба у меня такая.

Таркан, казалось, медлил. На шее дёргалась жилка. Минуту мы стояли и чувствовали бешеный стук наших сердец. Потом он снял мою руку и поцеловал.

— Я хочу, чтобы ты подумала, Авдотья.

Мне нравилось, как он произносил мое имя. Растягивал букву «а», оно начинало звучать мелодией. Голос у него был низкий, волнующий. Секс по телефону озолотил бы его.

Моя рука подрагивала от поцелуя, пока до меня не дошёл смысл его слов. Да он вовсе и торопится утащить меня в постель. Я посмотрела на него, его карие глаза казались влажными.

— Сдаётся мне, что для нас это будет непросто, — тихо сказал он. — Мы можем влюбиться.

Мне хотелось сказать, что я умею контролировать чувства и, вообще, пусть себе не воображает, но не смогла. Печаль на его лице говорила о какой-то тайне, которой он не собирался делиться. Он не играл, не пытался набить себе цену, что-то действительно удерживало его.

— Давай следовать первоначальному плану, — сказал Таркан, когда мы подошли к нашему канареечному кабриолету. — Мы едем на Ахун наполнить наши желудки шашлыками и прекрасным вином от Ники.

Я снова хотела возразить, но почувствовала зверский голод, словно не ела три дня. Впрочем, обедом в самолёте не кормили. А утром после заявления Виктора, что я смогу вернуться в Москву только после третьего снега, смогла только протолкнуть в себя нежирный йогурт.

Таркан протянул мне ключи от машины, и я вопросительно посмотрела на него.

— На Ахун ты меня прокатишь, Авдотья. Ника сказала, чтобы я познакомил тебя с этой машинкой. На время пребывания в Сочи она твоя.

— Эта канарейка? — вырвалось у меня. Машины это моя слабость. В Москве у меня Мазда, кроссовер, которую называю Барсиком. У меня слабость давать имена автомобилям. Мамин лексус я называю Чайкой за скорость и серебристый цвет.

Таркан улыбнулся.

— Пусть будет канарейкой. Это любимая машина Ники. Знаешь, как лихо она разъезжала по Сочи?

— А что с ней случилось? Она же не ходит сейчас.

— Неудачное приземление после полёта на параплане на розе хутор. Поднялся ветер, их понесло, инструктор не справился с управлением. Они слишком резко сели, она ударилась ногами, перелом позвоночника.

— Подожди, ей же восемьдесят. Какой параплан? В это время старушки обычно на лавочках сидят.

— Когда увидишь Нику, поймёшь. Семьдесят пять ей тогда было.

— Меняет дело, — заметила я. — Вот не живётся бабам в нашем роду спокойно.

— У неё тогда новый поклонник появился. На двенадцать лет моложе. Вот она и хотела ему доказать, что ещё очень даже ничего.

— Поклонник потом, как положено, испарился?

— Се ля ви, — пожал плечами Таркан. — Но Ника молодец, она и в кресле ведет активный образ жизни. Да ты сама увидишь.

— Уже хочу познакомиться с ещё одной сумасшедшей женщиной из нашего рода.

— Садись за руль. Ты, вообще, по горным дорогам ездила когда-нибудь?

— Нет, — призналась я. — В Москве таких не наблюдается.

— Особая специфика вождения. Я буду руководить, если ты не против. Тебе же надо учиться. Может, ещё разок нам придется выехать.

— Давай, инструктор, командуй. Здесь это тебе разрешается, — я насмешливо посмотрела на Таркана, но он даже не улыбнулся.

Я села за руль, подстроила под себя сидение и зеркала. Погладила кожаный руль. «Привет, Канарейка».

Всю дорогу до башни Ахун, я только и думала, что о дороге. Поворотов было так много: голова кружилась, меня все обгоняли, некоторые сигналили и оглядывались.

— Что им надо? Не видят, что человек первый раз на серпантине? — злилась я.

— Номера-то местные, вот они и удивляются, что за чайник выехал.

— Жёлтый, — сказала я, отчаянно вцепляясь в руль перед очередной петлей и изо всех сил, нажимая на тормоз, чувствуя, как ноги прилипают к кожаному сидению, а трусы становятся мокрыми.

— Ты не тормози, колодки сотрёшь.

— Я заплачу, — буркнула я.

— Дело не в этом, поедешь по мокрой дороге, занесёт. Надо научиться входить в поворот, лишь слегка притормаживая перед ним.

Когда мы доехали до места, я чувствовала себя измученной, словно проехала от Москвы до Сочи. Я и не знала, что это так трудно. Но в моих мучениях, был один плюс. Желание напрочь испарилась из головы. Хотелось просто сесть и расслабиться.

Таркан вынул из машины пакет с вином, и мы пошли между рядами торговцев к возвышающейся перед нами трехярусной серовато-белой башне с зубцами на вершине.

Не могу сказать, что меня потрясло это сооружение.

— Архитектор Воробьёв, середина тридцатых годов прошлого века. С Ахуна открывается замечательный вид на горы и море.

— Откуда такое странное название?

— По одной из версий в честь убыхского бога Ахын. Убыхи — народ, который раньше населял эти места. Их предали сначала наше правительство, а потом турки. В Турции убыхи вымерли. История закончилась. Последний из убыхов написал об этом книгу.

— Печаль, — протянула я. Может, мне тоже написать книгу о вымирании нашего рода, если не справлюсь с заданием. Мне стало грустно. У Таркана скоро родится ребенок, а мне детей иметь не судьба. Эта мысль, кроме зависти ещё и наполнила ревностью. Да что же со мной творится такое?

Мы зашли внутрь башни, где был ресторан и сделали простой заказ: шашлыки, соленья, овощи, а потом расположились в деревянной беседке. Таркана здесь знали, официантки приветливо улыбались, кидая на меня неодобрительные взгляды. Однако, жене его не позавидуешь. Ну как жить с таким мужиком? Я уже разум растеряла. А познакомились мы несколько часов назад.

— Наливай скорее, — потребовала я.

Таркан позвал официантку.

— Светочка, два бокала принеси, пожалуйста. Хочу порадовать нашу родственницу фирменным Никиным вином.

Узнав, что я родственница, официантка одобрительно кивнула.

— Как Ника?

— Работает над новым проектом. Собирается как-нибудь приехать сюда.

— Она просто чудо какое-то, — официантка покачала головой и отправилась за бокалами.

— Удивительно, — пробормотала я.

— Ника, правда, чудо, — согласился Таркан. — Я когда с ней познакомился, был крайне удивлён.

— Кстати, — вспомнила я. — Мы собирались выявить степень нашего родства.

— Моя невеста её двоюродная правнучка по отцовской линии.

— Сколько же ей лет?

— Восемнадцать.

— Хм, ты у неё первый что ли? — вырвалось у меня.

— Я не хочу это обсуждать, — остановил меня Таркан холодным тоном. Похоже, он не по своей воле женится. Дело даже в том, что она залетела, а в чём-то другом. Отсюда это странное разрешение: гулять с кем хочешь до свадьбы.

Подоспела официантка с подносом. Таркан сам разлил вино по бокалам.

— За твой приезд в Сочи. Пусть тебе здесь понравится, — сказал Таркан, все еще не улыбаясь.

— Пусть, — согласилась я. — Хотя я здесь не за этим.

— Понимаю, Ника сказала.

— Что она сказала? — бокал в моих руках дрогнул.

— Сказала, что хочет восстановить отношения со всем своим родом и похоронить все обиды. Что-то там случилось между ней и её сестрой, твоей бабушкой.

— А что именно, она не говорила?

— Нет. Только сказала, что эта история долго мучала её, но теперь она научилась прощать.

— Хм, — только и сказала я, делая ещёё один глоток вина. Вино и на самом деле было замечательным. Терпким и крепким, как мне нравится. Я чувствовала, как расслабляюсь и начинаю проникаться любовью ко всему окружающему, а моя страсть к Таркану уходит на задний план, оставляя место нежности.

Вообще-то я редко бываю нежной. Мне нельзя расслабляться, наши отношения скоро закончатся. Этот мужчина такой же чужой, как и все, которые со мной были и ушли. Но сейчас мне хотелось разгладить пальцем морщинку, которая появилась между бровями Таркана после моего вопроса о невесте.

— Расскажи о себе, — попросила я. — Ты родился в Сочи?

— Нет, в Стамбуле, закончил там школу. — Потом отец начал заниматься бизнесом в Сочи. Открыл сеть магазинов одежды, и они со старшим братом часто летали сюда, пока мама не убедила его переехать. Она урождённая сочинка, у неё тут родители, школьные подруги. — Таркан улыбнулся. — Я думаю, это был её план. Когда отец потерял свою высокооплачиваемую работу в банке, мама организовала через подруг этот бизнес. Отец долго не решался переезжать. Ну, а потом… — Таркан сделал глоток вина. — Согласился. — складка между бровей стала ещё больше.

— Значит, у тебя есть старший брат? — спросила я, желая отвлечь его.

Лицо Таркана стало каменным.

— Уже нет. Я убил его.

Я, конечно, не поверила, но он так сказал, что мне стало холодно.

— Знаешь, моя мама — она верит во всякие теории — рассказывала, что нельзя убить человека, если у него не закончилась программа жизни. Значит, у твоего брата закончилась.

В его карих глазах мелькнула благодарность. Он поцеловал мою руку.

— А-авдотья, ты чудо. Никто не говорил мне таких слов. Все считают меня убийцей, хотя и не говорят. И мать, и отец.

— Да что произошло?

— Мы возвращались из гостей, неожиданно — в Сочи так бывает — выпал снег. Друзья предлагали переночевать, а брат упёрся: давай уедем. Он тогда здорово навеселе был. Начал подшучивать надо мной: ты что, боишься? Не умеешь водить, тогда я сяду. Я завёлся. Куда ему пьяному за руль? Моя очередь была не пить в гостях. И я не пил. А тут снег. В два часа всё замело, а мы на летней резине. Дом, где мы находились, высоко в горах стоял. Выехали мы. Помню только свет фар автомобиля в глаза, жму на тормоз медленно: машина не тормозит. Брат что-то кричит. Жму сильнее. Потом тишина. Эта тишина до сих пор у меня в ушах стоит. Потом удар, и я ничего не помню. Очнулся уже в больнице. Потерял сознание, ударился головой. Два ребра сломаны, перелом ноги, сотрясение мозга. В общем-то полная ерунда, по сравнению с тем, что брата уже нет. Меня даже на похороны не взяли. Отец сказал: лежи и думай. Брат у них любимчиком был. Ну меня тоже любили до этого момента, но не так, как его.

Я подсела нему на скамью и обняла, снова зашептала:

— Программа закончилась у него. Не вини себя ни в чём.

Так мне хотелось его утешить, словно мы не сегодня познакомились, а он был моим самым лучшим другом. Таркан взял моё лицо в ладони и начал целовать, медленно и нежно. С его ресницы капнула слеза на мою щёку. На ухо прошелестело «спасибо». Возле стола раздалось покашливание: официантка шашлыки принесла и варёную картошку. Я вернулась на место. Мы принялись за еду.

— Прости, что загрузил. Это мои проблемы, и я эту ношу до конца жизни нести обязан. Давай за тебя, выпьем. Хорошая ты, Авдотья.

Мы чокнулись, выпили. Вроде как складочка между густых бровей у Таркана разгладилась. Видимо, легче стало от моих слов. А мне от того, что я впервые в жизни мужчину пожалела, проявила свою женскую сущность.

Все остальное время я рассказывала о себе: как родилась, училась, умолчав про нашу родовую проблему одиночества. Он улыбался. А когда фотки мамины в телефоне увидел, сразу языком защелкал.

— Ну теперь понятно, в кого ты такая красивая.

Я не заметила, как стемнело. В Сочи темнеет мгновенно. Как шапочкой накрывает. Вино допивала в одиночестве, Таркан к бокалу больше не притрагивался. А когда вышли изо стола, почувствовала, что пьяная. Ноги заплетались. Таркан подхватил меня за талию. Я благодарно повисла на нём. В машине прохладный ветерок охлаждал щеки и трепал волосы. Надо мной зажигались звезды. Пели цикады, пахло цветами, южная ночь вступала в свои права соблазнения, но я была слишком пьяной, чтобы это чувствовать. В голове мелькнула мысль, что начинаю влюбляться в Сочи, я улыбнулась и уснула.

Проснулась от того, что Таркан звал меня по имени, но мои глаза не желали открываться. Что-то пробормотав, я улеглась на его плечо и заснула. Почувствовала, как меня вынимают из машины. Я тут же обхватила его за шею, крепче прижимаясь к нему. Так мы и прибыли в дом к Нике.

— Ого, хорошо ты её укатал, — пробился в мое сознание бодрый женский, отнюдь не старушечий голос. — А я-то рассчитывала, что мы откупорим ещё одну бутылочку вина и всю ночь по-девичьи проболтаем.

— Ника, ваше вино, как всегда превосходно, — услышала я насмешливый голос Таркана. — И я бы не отказался составить вам компанию.

— Тогда неси её в постель, и мы начнем. Катя покажет тебя спальню. Хотя, погоди, я посмотрю на девочку, — я услышала скрип колес и догадалась, что Ника подъехала к Таркану. Я всё еще не могла стряхнуть с себя сон. Почувствовала взгляд, потом кто-то коснулся моих волос. — Красивая, как все в нашей семье, — вздохнула Ника. — Ладно, пусть спит. У нас будет много времени.

Я чувствовала, как Таркан поднимается со мной на руках по лестнице. Лёгкие толчки при подъёмах на ступеньках заставляли нас сближаться. Слышала сильные удары его сердца. Таркан опустил меня на постель, Катя сняла кроссовки и накрыла одеялом. Сквозь ресницы я разглядела женщину в очках с короткой стрижкой. Позади неё стоял Таркан. Немножко подремлю и спущусь к ним, чтобы присоединиться к празднику, решила я, проваливаясь в темноту.

Читать дальше

ГЛАВА 3

Проснулась утром. Не сразу поняла, где нахожусь. Светлая комната в бежевых тонах, зеленоватые шторы с жёлтыми лилиями. Слева от меня белый с золотом туалетный столик с зеркалом. Угловой шкаф из того же гарнитура. У кровати пушистый белый ковер. Красивая комната. Балконная дверь приоткрыта. На полу солнечная дорожка. Некоторое время я нежилась в постели, вспоминая вчерашний день. От воспоминаний о наших поцелуях сердце сладко сжималось, а в области живота поднималось волнение. Винная анестезия отступила, и я снова хотела Таркана. Придётся воспользоваться отпущенным временем на полную катушку. Кстати, может, он остался здесь на ночь? И мы вместе позавтракаем, а потом…

Ты не для этого приехала, — напомнил мне голос разума. Я вспомнила: вчера даже забыла позвонить маман, что я долетела. И она мне не позвонила. Или звонила? Я скатилась с кровати и нашла свой рюкзачок. Зелёный чемодан стоял возле шкафа. Я нашла телефон и обнаружила, что пропущенных звонков нет. Никому, видимо, и дела нет, что я уехала. Даже маман, что было странно. Тут же я обнаружила, что ещё только семь утра. Я протопала на балкон. Ласковое солнце тут же поцеловало мои ноги и открытые плечи, я сощурилась и … увидела море. Подпрыгнула от радости. Дом Ники ко всем прелестям ещё и оказался рядом с морем. Тут же на балконе стоял круглый столик и два плетёных кресла. Я опустила взгляд вниз и ахнула: внизу раскинулся сад. Среди пальм, кипарисов и ярко-красных цветов неизвестного мне имени просматривался овальный бассейн с голубой водой, которая манила ощутить её прикосновение.

С ума сойду, если не искупаюсь, — подумала я. В ванной тоже все было по высшему разряду: мраморный зелёный пол, огромная ванная на львиных ножках с джакузи. Кругом зеркала, перед которыми я тут же принялась вертеться, оглядывая себя со всех сторон. Особых недостатков, кроме припухших век после долго сна и вчерашнего вина не нашлось. Ножки стройные, длинные, талия, на спине никаких складок, попа упругая. Спасибо маминому тренеру. Думаю, Таркану понравится. Ох, опять я о нём. Да что такое?! Срочно в душ и смыть все глупости. Пока все не проснулись, лучше я на море сбегаю. Натянув лососёвый купальник и джинсовые шорты, я спустилась по лестнице с гладкими деревянными перилами. Гостиная впечатляла. Панорамные окна открывали вид на лужайку и бассейн. В гостиной стоял большой овальный стол с серьёзными стульями из орехового дерева. Тут же присутствовал камин. С высокого потолка спускалась хрустальная люстра, в которой весело резвились солнечные лучики, исполняя роль дневного электричества.

— Ох! — выдохнула я.

— Доброе утро! — оторвала меня от созерцания женщина с короткой стрижкой. Видимо, Катя. — Как спалось?

Я смутилась, вспоминая, что вчера ей пришлось снять с меня кроссовки.

— Доброе! Спасибо, хорошо. Что-то вчера я раскисла.

— Южный воздух, нагулялись, вина выпили к тому же. Я Катя. Домоправительница. Не стесняйтесь обращаться по всем вопросам. Сейчас завтрак подам. Что вы предпочитаете яичницу или наше фирменное блюдо для гостей блинчики с клубникой и взбитыми сливками.

— Конечно, блинчики, — закатила я глаза от восторга. Наши завтраки с маман состояли из череды овсянки на воде с изюмом, обезжиренных йогуртов и варёных яиц с зеленью без желтков. К чёрту фигуру. Да здравствуют блинчики.

— Я так и думала. Как раз тесто подошло. Вы пока можете искупаться в бассейне, я там же вам и накрою. Позавтракать вам придётся в одиночестве, у Ники сейчас тренер, она занимается, позже массажист придет.

Мои глаза поползли вверх. Ох, и ничего себе.

— А что вы думали?! Ника никогда не сдается. Она на турнике подтягивается десять раз.

— Что?! А я только пару раз могу.

— Да-да, она очень сильная. Отдыхайте. Сейчас чистое полотенце вам принесу. После завтрака, если хотите, на море прогуляйтесь. У Ники утро расписано, она только к обеду освободится.

Я похлопала ресницами. Ничего себе старушка в инвалидном кресле. Ужасно хотелось спросить о Таркане, но это показалось неудобным, да и Катя уже ушла. Скинув шорты, я ласточкой прыгнула в бассейн.

Вдоволь наплескалась, повизгивая от восторга, словно вернулась в детство, я выбралась на бортик и устроилась на краешке бассейна, откинув назад мокрые волосы и подставив лицо солнцу, когда появилась Катя с подносом.

— Не вставайте, я вам туда подам, — засуетилась она, составляя рядом со мной тарелки.

Я сидела в купальнике, свесив ноги в бассейн, поедая изумительно вкусные дрожжевые блинчики с клубникой и взбитыми сливками, запивая их капучино с густой пенкой. Маман бы в ужас пришла от такого завтрака, а я чувствовала себя неприлично счастливой. Солнце, голубое небо, сладкий запах, доносящийся из сада. От радости болтала ногами в бассейне. Хотелось петь. Это вам не Москва с холодным дождливым летом, которое особенно порадовало нас в этом году, лишая возможности носить платья и босоножки.

Когда появилась Катя, я сидела, прикрыв глаза и выкатив пузико, словно домашний котяра.

— Ещё кофе? Может, персиков или арбузика?

— Нет, — выдохнула я. — Спасибо. Иначе лопну. — Я заставила себя подняться. — Давайте, я помогу вам с посудой.

— Ни в коем случае! — возмутилась Катя, составляя тарелки на поднос. — К морю пойдёте? — Я кивнула. — Здесь недалеко. По набережной до конца. Не заблудитесь.

— Катя, — я все же решилась. — Извините, вам вчера пришлось меня раздевать.

— О, все нормально. Таркан тоже хорош, столько вина девчонке наливать. Думать же надо.

— А Таркан здесь? — ухватилась я.

Катя сделала паузу, внимательно посмотрела на меня:

— Таркан уехал. Они с Никой посидели немного, и она ему такси вызвала. Таркан женится через две недели, — сказала Катя, продолжая смотреть на меня в упор, заставляя пожалеть о любопытстве.

— Я в курсе, — как можно небрежнее сказала я и улыбнулась. — Просто вчера он показывал мне, как ездить по горным дорогам. Я не совсем освоилась. В Москве, знаете, совершенно другие дороги. Думала, урок повторить сегодня.

По лицу домоправительницы было видно, что она не поверила ни одному моему слову.

— Ты поосторожнее с Тарканом. Тут ни одна девчонка сочинская пала жертвой его красоты. Зачем, только такие мужики на свет рождаются на женскую погибель?! — вздохнула она. — Думаю, Ника найдет тебе, у кого поучиться вождению.

Она удалилась, а я так и не нашлась, что ответить. Была в её словах правда, от которой хотелось заткнуть уши, но она уже проникла внутрь меня.

Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Покрасней мере, узнала, что его здесь нет. Это единственное, на что стоит обратить внимание. Подумаешь, напугала?! Женится он! Ну и флаг ему в одно место.

Я поднялась наверх, нашла пляжную сумку, намазалась солнцезащитным кремом и отправилась к морю. До моря вела набережная с узкой речкой, по которой шли отдыхающие с кругами, матрасами и пляжными сумками. Некоторые уже были в купальниках, некоторые в парео. Я влилась в поток, который вынес меня к морю. Огляделась.

Для меня, никогда не привечающей наши курорты, казалось в диковинку такое скопление народу. Партер у моря уже был занят, в амфитеатре ещё просматривались отдельные места, и только галёрка располагала к отдыху. Некоторые любители пляжного отдыха уже заправлялись пивом, а в столовую стояла длинная очередь. Ну не всем, блинчики к бассейну подают. Повезло мне. Живу в красивом доме рядом с морем, кабриолет в моём распоряжении, кормят, как в ресторане. И всё же что-то меня настораживало. Как говорила моя мама: судьба всегда проверяет человека, сначала подсунув ему счастье, а потом, когда он привыкнет, отнимает не только его, но и всё хорошее, что имелось раньше.

Я выбрала галёрку и расстелила полотенце. Не успела позагорать и пяти минут, как места справа и слева тоже заняли, и я оказалась в тесной компании, где на меня никто не обращал внимания. Пойду, искупаюсь, решила я и поднялась.

Проковыляв по горячим камням между загорелых тел, я плюхнулась в воду. Тёплая, чистая и ужасно приятная. Даже холодно не было. Я нырнула с головой и поплыла брассом подальше от детишек и прочих, плескающихся на мелководье. Думала: никогда не наплаваюсь, но усталость взяла своё, и я вылезла.

Мне показалось или народу ещё прибавилось? Видимо, водные процедуры не только мне нравятся. Возле меня, чуть впереди, загородив солнце, появился ещё один зонт, под которым возлегало мужское тело. Я только и могла покачать головой. Пока обсыхала, обнаружила, что начинаю сгорать, а уходить не хотелось. Тело под зонтом село и оглянулось. Вполне симпатичный молодой человек с такими же как у меня рыжеватыми волосами, только более загорелый.

— Девушка, вам нужно под зонтик. Приглашаю, — он сделал широкий жест.

Я пожала плечами и отвернулась. Вот ещё, командир. Он вылез из-под зонта и подошёл ко мне.

— Не отказывайтесь, прошу вас. У вас такая же белая кожа, как у меня. Знаете, как я обгорел в первый день за два часа? Давайте перебирайтесь и — он как-то застенчиво улыбнулся: — выпьем шампанского за такой чудесный день и начало вашего отдыха. Кстати, я Максим, а вас как зовут?

Я рассматривала парня. Голубые глаза, длинные рыжие ресницы, рыжие брови и очаровательные веснушки на носу. Через пару дней и у меня такие же вылезут. Плечи уже горели, свободных зонтов на пляже не наблюдалось. Да и молодой человек ничего. Но не Таркан, конечно.

— Авдотья, — величественно ответила я после паузы.

— Классное имя, старинное, — он начал деловито подвигать своё полотенце, освобождая место.

Я потёрла плечи и перебралась к нему.

— Ну что, я за шампанским? — он потянулся за кошельком. — Или вы что другое хотите: вино, пиво?

— Как-то рановато для спиртного, — заметила я.

— Ну мы же на отдыхе.

Ну кто на отдыхе, а кто только прикидывается.

— Ладно, — согласилась я, устраиваясь поудобнее и глядя на него снизу вверх. — Несите шампанское.

Пока Максим убежал в сторону столовой, я блаженно растянулась на полотенце. Кажется, тут все только и думают, как доставить мне удовольствие.

Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками, и я лениво, облокотясь на руку, смотрела на море. Рыжик, так я его окрестила, смотрел на меня. После обмена вопросами, кто откуда и зачем, он предложил встретиться вечерком, чтобы прогуляться по ночному Сочи.

— Через две недели, — задумчиво сказала я. — Если вы ещё, конечно, будете в этом городе.

— Почему так долго?

Таркан женится, а мне понадобится хоть кто-то, чтобы отвлечься. Ну не говорить же ему об этом?!

— Вы что, уезжаете? — продолжал допытываться Рыжик.

— У меня есть кое-какие дела. Я не в отпуске.

В подробности не вдавалась, но Рыжик и не спрашивал. Только сказал, что планирует пробыть в Сочи всё лето, а потом поехать куда-нибудь дальше за солнцем.

— Не работаете? — удивилась я.

— Инвестор, — усмехнулся Рыжик. — Жду пока активы подрастут, живу на аренду. Но у меня есть хобби, так что я не скучаю.

Я не стала спрашивать про хобби, потягивала шампанское и смотрела на море. Через часик Рыжик засобирался, сказал, что записался на экскурсию: рафтинг по горной речке. Не хочу ли я присоединиться?

Но мне было явно пора к обеду. К тому же плечи у меня горели даже под зонтом. Мы собрали сумки, вышли на набережную. Шумела речка, впереди виднелась круглая вершина горы. Вместе с нами уползали от жары другие отдыхающие. Неожиданно я поняла, что не помню из какого дома, а их тут было много, и все похожи, я вышла. Ситуация глупее не придумаешь. Единственное, кому я могла позвонить, Таркану. Даже телефон Ники маман забыла мне дать.

Рыжик посмотрел удивленно:

— Ты, — он даже перешел на «ты», — правда, не знаешь адреса?

Не говорить же ему, что вчера меня принесли на руках, а сегодня я была так потрясена блинчиками у бассейна, что не обратила внимания, из какого дома вышла. К тому же картографический критинизм наследственный. Ездили мы с маман только по навигатору.

Мы остановились.

— Похоже, это здесь, — нерешительно сказала я. Вдруг сзади раздался пронзительный гудок. Мы оба подпрыгнули и оглянулись, а Рыжик схватил меня за руку. Белый Бумер остановился неподалёку. И что ему надо?

Хлопнув дверью, к нам приближался Таркан.

— О, я не ошиблась. Вот и мой родственничек, — сказала я, протягивая руку за сумкой. Максим поймал мою руку и поднёс к губам.

— Я буду ждать, — многозначительно сказал он, но я уже его не видела. Сердце гудело от радости и волнения, а в животе трепетали бабочки.

— Ты недолго скучала в одиночестве, — заметил Таркан, когда мы остались одни.

— А почему я должна скучать?! — улыбнулась я. — Мы чудесно провели время на пляже, пили шампанское и загорали. Ты ревнуешь?

Таркан взял меня за руку.

— Я почти не спал, думал о тебе.

— Надо было спать и думать о невесте, — я вырвала руку и позвонила в звонок. Мне хотелось подразнить его, довести до белого каления, чтобы он ни о чём не мог думать, кроме меня.

— Встретимся сегодня вечером? — его голос звучал умоляюще. — Пожалуйста. Ты сводишь меня с ума. Хотя бы просто поговорим.

— Не знаю, во сколько освобожусь. Мы еще не виделись с Никой.

— Я буду ждать твоего звонка, ладно? — его рука крепче сжала мою и тут же отпустила, когда Катя открыла дверь. На нас двоих она смотрела с подозрением.

— Привет, Катя. Ты телефон мой не находила? — спросил Таркан.

— Нет, — она сдвинула брови. — Ты точно здесь его оставил?

— Не помню где. Может, в машине? Принесешь ключи?

Я поняла, это был предлог, чтобы она ушла.

— Так ты позвонишь? — его пальцы прикоснулись к моей руке.

Мне показалось: он готов сделать это прямо здесь под виноградом. Бабочки в животе били крыльями так, словно попали в сачок. Кажется, сопротивление бесполезно. Видимо, пока между нами не произойдет то, что должно, ни один из нас соображать не способен.

— Позвоню, — хрипло сказала я. — Телефон был предлогом?

Таркан кивнул.

— Милая ты моя, такая рыженькая. Обгорела. Кожа у тебя нежная, — он коснулся рукой моего обнажённого плеча, и я покрылась мурашками. Надеюсь, Ника меня надолго не задержит. Это помешательство терпеть невозможно. На ватных ногах я прошествовала в дом, навстречу мне попалась недовольная Катя с ключами от машинки, названной канарейкой.

В гостиной было прохладно от кондиционера.

— Наконец-то! — услышала я уже знакомый голос. В инвалидном кресле сидела женщина с очень светлыми, постриженными под каре, волосами, которую я бы при всём желании не смогла бы назвать пожилой. Она быстро подъехала и протянула ко мне руки. Я нагнулась, она обняла и поцеловала меня. Глаза у неё бы живые, бледно-голубого цвета с очень глубокими веками без морщинок. Склонив голову набок, она с улыбкой рассматривала меня, а её. Потом засмеялась. Смех у неё тоже был молодой и заразительный.

— Рада, что ты приехала! Ты такая славная, рыженькая. — Она сказала это так же, как Таркан, и тут же живо повернулась к домоправительнице:

— Катя, а что же Таркан не заходит? Я его в окно видела.

— Ищет телефон в машине. Говорит, что вчера его забыл там, когда встречал Авдотью.

— Странно, — заметила Ника. — Хотя… — она снова с улыбкой посмотрела на меня. — Нет ничего странного, когда проводишь время с такой очаровательной девушкой. — Домоправительница покачала головой. — Катя, ну зови же его, обедать будем. Что искать, если телефона там нет. Я помню, он вчера такси вызывал.

— Ника, вы же хотели с Авдотьей поговорить…

— Поговорим, поговорим. Всё успеем. Да что такое с тобой?! Авдотья, ну позови же его.

Я вышла в сад, подошла к гаражу. Таркан стоял, опершись на канарейку.

— Тебя Ника зовёт. Говорит, зачем искать то, чего нет, — поддразнила я его.

Таркан смутился и, обойдя меня, первым направился в дом. Я видела, как он обнял и поцеловал Нику.

Вопрос о телефоне больше не поднимали. Я отправилась к себе в комнату переодеться, а когда спустилась, Таркан сидел за накрытым столом один. Я остановилась у окна, глядя на него. Раздался скрип колёсиков и появилась Ника, а за ней Катя с большой супницей в руках.

— Авдотья, садись рядом с Тарканом, а я буду любоваться вами, — Ника подъехала на своем кресле с противоположной стороны стола.

Я послушно села, даже на расстоянии чувствуя жар его тела. В животе, требуя свободы, сражались бабочки, в голове пульсировала мысль: скорее бы наступил момент, когда мы останемся вдвоём. Мне уже было не до приличий и не до темы, что девушка не должна быстро сдаваться. Я хотела получить его.

На обед подавали суп из черноморских креветок. Очень вкусный, густой, щедро приправленный специями. Я набросилась на него, закусывая местным горячим лавашом. За столом воцарилось молчание, лишь изредка я чувствовала, как Ника поглядывает то на меня, то на Таркана. Мне показалось: она что-то задумала. Как будто ей, в отличие от Кати, доставляло удовольствие, видеть нас вместе.

Таркан справился первым.

— Это было превосходно, — выдохнул он, откидываясь на спинку стула.

— Похоже, Катя превзошла сама себя, — заметила Ника. — Авдотья, как тебе суп?

— О! — только и смогла вымолвить я. От специй приятно пощипывало внутри.

— То-то. Сейчас горячее подадут, — заметила Ника, увидев приближающуюся Катю с подносом.

— Катя, твой суп совершенство, — сказал Таркан. Катя поставила поднос на стол и не глядя на него, выдавила:

— Привози Лялю, я научу её готовить такой же.

Таркан сник. Ляля, какое странное имя, подумала я.

— Кстати, Таркан, ты Лялю не прячь. Вы давно вместе не приезжали, — заметила Ника.

— Ну, она не очень любит выходить куда-то последнее время.

— Что врач говорит, когда роды?

— Через месяц где-то. Она сейчас к врачу поехала, может что прояснится.

Катя раскладывала запечённую свинину по тарелкам. А мне есть расхотелось. То ли суп был калорийным, то ли разговор расстроил.

Когда очередь дошла до меня, я покачала головой.

— Спасибо, я сыта. Мама приучила за обедом: или первое, или второе, но никак не всё вместе. — Я выдавила улыбку. — Фигуру надо беречь.

Катя всё еще стояла возле меня, всем своим видом показывая, что я проявляю неуважение.

— Я салатик поем, — примирительно сказала я, глядя на тарелку с овощами.

Катя передвинулась к Таркану, который от мяса не отказался.

— Авдотья, расскажи нам про маму, — попросила Ника.

И я, радостная, что мы ушли от темы про невесту и роды, начала. А про маму я могу говорить долго. Даже за телефоном сбегала, чтобы Нике фотки показать. Когда мы с Тарканом склонились над экраном, наши тела соприкоснулись, и я снова поняла неизбежное.

После обеда Таркан куда-то уехал, предварительно бросив на меня вопросительный взгляд, я кивнула в ответ и отвернулась. Мы остались с Никой вдвоём.

— Ну что, Авдотья, пойдём-ка мы с тобой в библиотеку. Поговорим, для чего я тебя вызвала. Или ты устала после моря?

— Нет, — мне хотелось побыстрее покончить с этим. Я не люблю тайн, и мне не терпелось задать Нике мучившие меня вопросы.

Ника поехала в своём кресле вперёд, я пошла за ней по коридору. Мы оказались в уютной зале. Панорамные окна открывали вид на гору, поросшую зелёными деревьями. Две боковые стены заполнены книгами. Собрания сочинений, строго подобранные по цвету.

— Ох, как красиво, — я подошла к окну, возле которого удобно расположились два кресла.

— Моя любимая комната. Люблю читать, глядя на горы. Читать и думать над своей уходящей жизнью. Когда сидишь здесь, понимаешь, как много ошибок сделано. — Ника посмотрела на меня. — Ну, устраивайся поудобнее, Авдотьюшка. Разговор серьёзный будет. Катюша нам кофе сюда принесёт. — Ника так ловко перелезла из своего кресла, что я даже не успела предложить свою помощь. Села напротив и уставилась в окно. Я как-то раньше не задумывалась, что горы люблю.

Ника сцепила руки на коленях и тоже смотрела в окно, словно забыла обо мне. От этой паузы стало страшно. Появилось ощущение, что сейчас я узнаю что-то такое, после чего никогда не буду прежней. Ноша, которую несла эта сильная женщина, станет моей. Мне отчаянно захотелось сбежать. Даже не к Таркану, а из этого города, к маме. К своей московской беззаботной жизни. Дверь открылась: появилась Катя, она везла золочёный столик на колёсиках. Белый с золотом кофейник, такие же чашки, молочник. На белых блюдцах по кусочку яблочного пирога со взбитыми сливками. Не произнеся ни слова, Катя вышла, закрыв дверь. Я взяла чашку с кофе и сделала большой глоток. Обожаю корицу и такой крепкий горячий кофе.

Ника к кофе не притронулась. Медленно повернула голову, и я удивилась, куда вдруг делась её красота и ухоженность. Сейчас я видела перед собой очень пожилую женщину с мудрыми грустными глазами. Голубая блузка, на которую я только сейчас обратила внимание, подчёркивала уставшую от жизни синеву её глаз. Вздохнув, она достала из кармана кремовых брюк потёртую коричневую коробочку. Провела по ней пальцем, словно прощаясь.

— Ты что-нибудь знаешь о своей прабабушке?

— Очень мало. Знаю, что после того, как у неё ушёл муж, она … э-э-э немного ну… — Я не решалась, сказать с ума сошла.

— Знаешь цветок Иван да Марья? Что-то вроде попугайчиков неразлучников. Символ верности. — Я кивнула. — Так звали твоих прабабушку и прадедушку. После расставания мир для Марии перестал существовать. Ей было сорок семь, дочерей они уже вырастили, а жить для себя без своего Ивана она не хотела. Мария замолчала и перестала выходить из дома. А жизнь ей была уготована долгая: умерла она в девяносто лет. Целыми днями сидела и смотрела перед собой.

— Ужас, — высказала я.

— Я думаю, ей было необходимо уединение, чтобы понять те знания, которые открывались перед ней. Сидела, подобно отшельнику, только не в горах, а в доме. Мария была последней женщиной в нашем роду, у которой была семья и две дочки. Позже, ты знаешь, мужчины у наших женщин не задерживались, и рождалось по девочке. Так было, пока не появилась ты. Мария умерла, когда ты родилась. Почти сразу же. Её как будто отпустили.

Меня уже слегка потряхивало. Да и кофе остыл. Я подлила себе из кофейника, заметив, что рука моя дрожит. А Ника продолжила тем временем.

Дочки перекидывали Марию друг другу. Тяжело им было видеть её такой. Несли свой крест по очереди. Марии, впрочем, всё равно, где жить было: в Москве или в Сочи. Она из дома не выходила. Встанет, умоется, зачешет волосы в пучок и на стул сядет. Если её не покормить, то и о еде не вспомнит. Последний раз, когда её привезли, она вдруг сказала: больше меня в Москву не возите. Дело у меня есть. Похороните меня в этой земле.

Все удивились, конечно, что она, вообще, рот открыла. Добиться от неё, какое дело, не удалось. Мария снова ушла в свой мир. Ну и махнули на неё рукой. Хлопот она, впрочем, никаких не доставляла, сама себя обслуживала. А потом вдруг резко стала сдавать. Как-то не смогла с постели подняться и кашлять начала. Тут-то уж пришлось нам дежурить у неё. И вот однажды вечером, все на концерт пошли, а я с ней осталась. Взяла книжку, села на стул рядом. Мария лежала с закрытыми глазами, руки на груди сложила поверх одеяла. Как-то мне не по себе было от её рук. Раньше она так не делала. А я устала после работы и задремала. Проснулась от того, что она холодной рукой меня касается.

— Что, бабушка? — встрепенулась я.

А она ласково так говорит:

— Хорошо, что ты сегодня со мной. Ты последнее желание моё исполнишь.

-Да что вы, бабушка? — перепугалась я.

— Время моё пришло, наконец-то. Устала я от этой жизни. И вот отпускают меня. Ты возьми в моей тумбочке, в платочке, в самом дальнем углу, коробочку. Я полезла в тумбочку возле её кровати и действительно нашла коробочку, перевязанную ленточкой.

— Открой коробочку, — попросила она. — Я открыла и ахнула. Золотое кольцо в форме веточки, а центре два больших бриллианта. Абсолютно одинаковых. Я этого кольца никогда не видела, а Мария и говорит:

— Иван мне подарил на помолвку. И сказал: два камешка — это мы с тобой: Иван да Марья. В моём сердце мы по-прежнему вместе. Его уж нет на этом свете, он там и ждёт меня. Там нас ничто не разлучит. В этой жизни мы своё отработали, а вам это ещё предстоит. Ты должна отдать это кольцо седьмой девочке из нашего рода. Она уже пришла в этот мир. Замыкает она наш круг женских страданий. И только она может избавить наш род от проклятия. — Мне стало нехорошо. Буквально на днях нам стало известно, что мама твоя успешно разрешилась девочкой.

По этому кольцу я узнаю её, приду и расскажу, что она должна сделать. Кольцо надо носить на третьем пальце левой руки. В своё время каждая женщина из нашего рода придёт к ней и расскажет свою историю. А потом Авдотью ждёт испытание. Тут я не выдержала.

— Почему Авдотья?

Я точно знала: имя для девочки ещё не выбрали. Мама только сегодня спрашивала.

— Авдотьей её тогда звали и в этот раз назовут. Испытание ей будет такое же, как она тогда, двести с лишним лет назад, по слабости души не выдержала. Только в этот раз, если она не справится, ждёт её страшное наказание тела, а если справится и очистит наш род: получит в награду то, что женщина каждая желает. Ей самой принимать решение: надевать кольцо или нет. Если не возьмёт кольцо, проживёт жизнь долгую и благополучную, без счастья женского и материнского.

Мария начала задыхаться. Силы её были на исходе. Разговор этот, её, не говорившую, почти четыре десятка дет, измотал чрезвычайно. Я чувствовала, как она уходит.

— Лично в руки ей передай кольцо. Мы будем помогать ей, кто как сможет. Сила рода будет с ней. Я узнаю её по лучу, который будет идти из моего камня. Иван придёт по лучу из своего камня. Седьмая девочка будет знать все наши истории, все наши грехи.

К этому времени я уже не скрывала, что зубы мои клацали друг от друга, а я, обхватив себя руками, сжалась в комок, подтянув к груди колени.

Ника, между тем, открыла коробочку и положила кольцо передо мной на столик.

Бриллианты были огромными. Неприлично огромными. Я дрожать от такой красоты перестала и думать о плохом тоже. Прикинула, как бы оно смотрелось на моей руке. Веточка доходила бы до самой фаланги. Пожалуй, тут соответствующий дизайн ногтей. Только как ходить по улице с таким кольцом? Надеяться, что никто не подумает, что брюлики настоящие?

В общем, я влюбилась в кольцо, оно просилось на руку, именно на мой третий палец и вовсе не пугало. Тут мне пришла в голову мысль, что так выглядит искушение. В истории камни иногда убивали их владельцев. Мне тоже Мария предсказывало что-то страшное. Какую-то немощь тела, я взглянула на пьющую холодный кофе Нику. Вот не справлюсь и посадят в кресло-каталку. И какой мне будет смысл от кольца? А вдруг еще хуже: руки-ноги обрубят или Дауном сделают. Мозг отнимут. Нет, вроде мозг не грозили отнять. Мозг для меня это всё! Да и руки с ногами нужны. А то даже маникюр с педикюром некуда пристроить будет.

— Ты необязательно должна сразу принимать решение, — вернула меня в настоящее Ника. — Сроков нет.

— А можно подробнее, что за немощь тела? — спросила я.

Ника пожала плечами:

— Не могу знать. Но думаю: мало не покажется. Хотя бы переспи с этим одну ночь.

— А что изменится за одну ночь?

— Ты подумаешь. Авдотья, это не шуточки.

— Понимаю, — я не могла отвести взгляд от кольца. Ах, как сверкает, ах, как хорошо. На работе все бы умерли от зависти в один день. Вот я дурочка, о чём думаю?! Но это была странная особенность моего характера: после страха на меня нападала бесшабашность. Организм выключался, позволял делать глупости. Тормозов у меня не было.

Внезапно я снова покрылась мурашками. Фразу вспомнила, что они все ко мне придут. Как они придут, если они давно умерли? Их души? Ну не верю я в эту чушь. Жизнь одна. Но была одна вещь, которая мне не нравилась. Очень не нравилась. Мамин экстрасенс говорил тоже самое. Седьмая девочка. Только мне дано. Тут вдруг мой телефон запел карминой бураной. Такая мелодия у меня на маму стояла. Я на Нику посмотрела.

— Мама звонит, мне ответить надо.

Она кивнула.

Голос у мамы был никакой. Она даже не спросила, как я долетела.

— Мам, да что случилось?

— Виктор ушёл.

— Куда ушёл?

— Совсем, — ответила она ещё тише и всхлипнула: — Как все они уходят от нас.

— Мам, ну подожди. Он ещё вчера говорил, что справляется. Ручки тебе целовал.

— Позавчера, — поправила мама. — А вчера сказал, что какая-то сила заставляет его уйти. Даже вещи не собрал.

— Ну значит вернётся.

— Нет, сейчас позвонил, сказал, чтобы я выбросила вещи. Он меня любит, но рядом быть не может.

— Да и хрен с ним, мам. Ну сколько раз…

— Я люблю его, — заявила маман, — и жить без него не могу.

В голове звучала трагедия.

— Мам, ну, может, в спортзал сходишь? — Спорт маме всегда помогал. Эндорфины.

— Я торт купила, — заявила мама, — и съела половину.

А это было из рук вон плохо. Если маман ела сладкое, дело пахло серьёзным. Мой взгляд упал на кольцо. Похоже, вариантов у меня нет. Посмотрела на Нику. На кольцо. Мне показалось, или оно призывно сверкнуло синим цветом. Может, это Мария уже здесь? Мне снова стало не по себе.

— Мамуль, ты погоди вторую половину торта есть, мы тут вопросы решаем, — Ника ободряюще кивнула. — Лучше иди, побегай, а то Виктор вернётся, а ты поправилась.

— Да как он вернётся, если он сказал…

— Да мало ли что он сказал. Изменятся обстоятельства и вернётся. Так что надевай пока кроссовки. Ты же сама меня учила: мужчины уходят и приходят, а красота остаётся с нами.

— Я надеюсь на тебя, — сказала маман.

— Ушёл? — спросила Ника.

— Ушёл, — подтвердила я. — От Виктора я не ожидала. Всё-таки экстрасенс. Он тоже говорил про седьмую девочку.

И так мне обидно стало. Ну что за мужики такие, слабаки? А я надеялась на свадьбе у них погулять. Маман-то ведь даже замужем не была.

— Не осуждай его, Авдотья, — печально сказала Ника. — Они все от нас уходят. Так надоело одиночество. — Я посмотрела на Нику с подозрением. Уж не замуж ли она хочет? В восемьдесят лет?

Я посидела, подумала. Хотелось схватить это кольцо, напялить себе на палец и была не была. Но что-то меня удерживало. Может, внимательный взгляд Ники или это предостережение о немощи. Неизвестно что там от меня потребуют.

Ника протянула руку и взяла коробочку.

— Я понимаю, деточка, тебе маму жалко. Ты сейчас под впечатлением можешь неверный выбор сделать, а мне бы этого не хотелось. Давай всё до завтра оставим, и разговор наш закончим. Устала, прилечь хочу. Ты лучше сходи куда-нибудь, развейся. Машину возьми, если хочешь. Сочи прекрасный город для твоего возраста. Ты и заметить не успеешь, как в него влюбишься.

Я вспомнила, что Таркан ждёт моего звонка. Действительно, что изменит один день? Вот проснусь утром и придёт решение. У меня так часто бывает. Даже сны иногда снятся с подсказками.

— Хорошо, — обрадовалась я. — Мне действительно хотелось бы прогуляться.

Ника закивала, и такие глаза у неё стали озорные, словно она поняла, куда я собираюсь и была этому рада.