ГЛАВА 3
Проснулась утром. Не сразу поняла, где нахожусь. Светлая комната в бежевых тонах, зеленоватые шторы с жёлтыми лилиями. Слева от меня белый с золотом туалетный столик с зеркалом. Угловой шкаф из того же гарнитура. У кровати пушистый белый ковер. Красивая комната. Балконная дверь приоткрыта. На полу солнечная дорожка. Некоторое время я нежилась в постели, вспоминая вчерашний день. От воспоминаний о наших поцелуях сердце сладко сжималось, а в области живота поднималось волнение. Винная анестезия отступила, и я снова хотела Таркана. Придётся воспользоваться отпущенным временем на полную катушку. Кстати, может, он остался здесь на ночь? И мы вместе позавтракаем, а потом…
Ты не для этого приехала, — напомнил мне голос разума. Я вспомнила: вчера даже забыла позвонить маман, что я долетела. И она мне не позвонила. Или звонила? Я скатилась с кровати и нашла свой рюкзачок. Зелёный чемодан стоял возле шкафа. Я нашла телефон и обнаружила, что пропущенных звонков нет. Никому, видимо, и дела нет, что я уехала. Даже маман, что было странно. Тут же я обнаружила, что ещё только семь утра. Я протопала на балкон. Ласковое солнце тут же поцеловало мои ноги и открытые плечи, я сощурилась и … увидела море. Подпрыгнула от радости. Дом Ники ко всем прелестям ещё и оказался рядом с морем. Тут же на балконе стоял круглый столик и два плетёных кресла. Я опустила взгляд вниз и ахнула: внизу раскинулся сад. Среди пальм, кипарисов и ярко-красных цветов неизвестного мне имени просматривался овальный бассейн с голубой водой, которая манила ощутить её прикосновение.
С ума сойду, если не искупаюсь, — подумала я. В ванной тоже все было по высшему разряду: мраморный зелёный пол, огромная ванная на львиных ножках с джакузи. Кругом зеркала, перед которыми я тут же принялась вертеться, оглядывая себя со всех сторон. Особых недостатков, кроме припухших век после долго сна и вчерашнего вина не нашлось. Ножки стройные, длинные, талия, на спине никаких складок, попа упругая. Спасибо маминому тренеру. Думаю, Таркану понравится. Ох, опять я о нём. Да что такое?! Срочно в душ и смыть все глупости. Пока все не проснулись, лучше я на море сбегаю. Натянув лососёвый купальник и джинсовые шорты, я спустилась по лестнице с гладкими деревянными перилами. Гостиная впечатляла. Панорамные окна открывали вид на лужайку и бассейн. В гостиной стоял большой овальный стол с серьёзными стульями из орехового дерева. Тут же присутствовал камин. С высокого потолка спускалась хрустальная люстра, в которой весело резвились солнечные лучики, исполняя роль дневного электричества.
— Ох! — выдохнула я.
— Доброе утро! — оторвала меня от созерцания женщина с короткой стрижкой. Видимо, Катя. — Как спалось?
Я смутилась, вспоминая, что вчера ей пришлось снять с меня кроссовки.
— Доброе! Спасибо, хорошо. Что-то вчера я раскисла.
— Южный воздух, нагулялись, вина выпили к тому же. Я Катя. Домоправительница. Не стесняйтесь обращаться по всем вопросам. Сейчас завтрак подам. Что вы предпочитаете яичницу или наше фирменное блюдо для гостей блинчики с клубникой и взбитыми сливками.
— Конечно, блинчики, — закатила я глаза от восторга. Наши завтраки с маман состояли из череды овсянки на воде с изюмом, обезжиренных йогуртов и варёных яиц с зеленью без желтков. К чёрту фигуру. Да здравствуют блинчики.
— Я так и думала. Как раз тесто подошло. Вы пока можете искупаться в бассейне, я там же вам и накрою. Позавтракать вам придётся в одиночестве, у Ники сейчас тренер, она занимается, позже массажист придет.
Мои глаза поползли вверх. Ох, и ничего себе.
— А что вы думали?! Ника никогда не сдается. Она на турнике подтягивается десять раз.
— Что?! А я только пару раз могу.
— Да-да, она очень сильная. Отдыхайте. Сейчас чистое полотенце вам принесу. После завтрака, если хотите, на море прогуляйтесь. У Ники утро расписано, она только к обеду освободится.
Я похлопала ресницами. Ничего себе старушка в инвалидном кресле. Ужасно хотелось спросить о Таркане, но это показалось неудобным, да и Катя уже ушла. Скинув шорты, я ласточкой прыгнула в бассейн.
Вдоволь наплескалась, повизгивая от восторга, словно вернулась в детство, я выбралась на бортик и устроилась на краешке бассейна, откинув назад мокрые волосы и подставив лицо солнцу, когда появилась Катя с подносом.
— Не вставайте, я вам туда подам, — засуетилась она, составляя рядом со мной тарелки.
Я сидела в купальнике, свесив ноги в бассейн, поедая изумительно вкусные дрожжевые блинчики с клубникой и взбитыми сливками, запивая их капучино с густой пенкой. Маман бы в ужас пришла от такого завтрака, а я чувствовала себя неприлично счастливой. Солнце, голубое небо, сладкий запах, доносящийся из сада. От радости болтала ногами в бассейне. Хотелось петь. Это вам не Москва с холодным дождливым летом, которое особенно порадовало нас в этом году, лишая возможности носить платья и босоножки.
Когда появилась Катя, я сидела, прикрыв глаза и выкатив пузико, словно домашний котяра.
— Ещё кофе? Может, персиков или арбузика?
— Нет, — выдохнула я. — Спасибо. Иначе лопну. — Я заставила себя подняться. — Давайте, я помогу вам с посудой.
— Ни в коем случае! — возмутилась Катя, составляя тарелки на поднос. — К морю пойдёте? — Я кивнула. — Здесь недалеко. По набережной до конца. Не заблудитесь.
— Катя, — я все же решилась. — Извините, вам вчера пришлось меня раздевать.
— О, все нормально. Таркан тоже хорош, столько вина девчонке наливать. Думать же надо.
— А Таркан здесь? — ухватилась я.
Катя сделала паузу, внимательно посмотрела на меня:
— Таркан уехал. Они с Никой посидели немного, и она ему такси вызвала. Таркан женится через две недели, — сказала Катя, продолжая смотреть на меня в упор, заставляя пожалеть о любопытстве.
— Я в курсе, — как можно небрежнее сказала я и улыбнулась. — Просто вчера он показывал мне, как ездить по горным дорогам. Я не совсем освоилась. В Москве, знаете, совершенно другие дороги. Думала, урок повторить сегодня.
По лицу домоправительницы было видно, что она не поверила ни одному моему слову.
— Ты поосторожнее с Тарканом. Тут ни одна девчонка сочинская пала жертвой его красоты. Зачем, только такие мужики на свет рождаются на женскую погибель?! — вздохнула она. — Думаю, Ника найдет тебе, у кого поучиться вождению.
Она удалилась, а я так и не нашлась, что ответить. Была в её словах правда, от которой хотелось заткнуть уши, но она уже проникла внутрь меня.
Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Покрасней мере, узнала, что его здесь нет. Это единственное, на что стоит обратить внимание. Подумаешь, напугала?! Женится он! Ну и флаг ему в одно место.
Я поднялась наверх, нашла пляжную сумку, намазалась солнцезащитным кремом и отправилась к морю. До моря вела набережная с узкой речкой, по которой шли отдыхающие с кругами, матрасами и пляжными сумками. Некоторые уже были в купальниках, некоторые в парео. Я влилась в поток, который вынес меня к морю. Огляделась.
Для меня, никогда не привечающей наши курорты, казалось в диковинку такое скопление народу. Партер у моря уже был занят, в амфитеатре ещё просматривались отдельные места, и только галёрка располагала к отдыху. Некоторые любители пляжного отдыха уже заправлялись пивом, а в столовую стояла длинная очередь. Ну не всем, блинчики к бассейну подают. Повезло мне. Живу в красивом доме рядом с морем, кабриолет в моём распоряжении, кормят, как в ресторане. И всё же что-то меня настораживало. Как говорила моя мама: судьба всегда проверяет человека, сначала подсунув ему счастье, а потом, когда он привыкнет, отнимает не только его, но и всё хорошее, что имелось раньше.
Я выбрала галёрку и расстелила полотенце. Не успела позагорать и пяти минут, как места справа и слева тоже заняли, и я оказалась в тесной компании, где на меня никто не обращал внимания. Пойду, искупаюсь, решила я и поднялась.
Проковыляв по горячим камням между загорелых тел, я плюхнулась в воду. Тёплая, чистая и ужасно приятная. Даже холодно не было. Я нырнула с головой и поплыла брассом подальше от детишек и прочих, плескающихся на мелководье. Думала: никогда не наплаваюсь, но усталость взяла своё, и я вылезла.
Мне показалось или народу ещё прибавилось? Видимо, водные процедуры не только мне нравятся. Возле меня, чуть впереди, загородив солнце, появился ещё один зонт, под которым возлегало мужское тело. Я только и могла покачать головой. Пока обсыхала, обнаружила, что начинаю сгорать, а уходить не хотелось. Тело под зонтом село и оглянулось. Вполне симпатичный молодой человек с такими же как у меня рыжеватыми волосами, только более загорелый.
— Девушка, вам нужно под зонтик. Приглашаю, — он сделал широкий жест.
Я пожала плечами и отвернулась. Вот ещё, командир. Он вылез из-под зонта и подошёл ко мне.
— Не отказывайтесь, прошу вас. У вас такая же белая кожа, как у меня. Знаете, как я обгорел в первый день за два часа? Давайте перебирайтесь и — он как-то застенчиво улыбнулся: — выпьем шампанского за такой чудесный день и начало вашего отдыха. Кстати, я Максим, а вас как зовут?
Я рассматривала парня. Голубые глаза, длинные рыжие ресницы, рыжие брови и очаровательные веснушки на носу. Через пару дней и у меня такие же вылезут. Плечи уже горели, свободных зонтов на пляже не наблюдалось. Да и молодой человек ничего. Но не Таркан, конечно.
— Авдотья, — величественно ответила я после паузы.
— Классное имя, старинное, — он начал деловито подвигать своё полотенце, освобождая место.
Я потёрла плечи и перебралась к нему.
— Ну что, я за шампанским? — он потянулся за кошельком. — Или вы что другое хотите: вино, пиво?
— Как-то рановато для спиртного, — заметила я.
— Ну мы же на отдыхе.
Ну кто на отдыхе, а кто только прикидывается.
— Ладно, — согласилась я, устраиваясь поудобнее и глядя на него снизу вверх. — Несите шампанское.
Пока Максим убежал в сторону столовой, я блаженно растянулась на полотенце. Кажется, тут все только и думают, как доставить мне удовольствие.
Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками, и я лениво, облокотясь на руку, смотрела на море. Рыжик, так я его окрестила, смотрел на меня. После обмена вопросами, кто откуда и зачем, он предложил встретиться вечерком, чтобы прогуляться по ночному Сочи.
— Через две недели, — задумчиво сказала я. — Если вы ещё, конечно, будете в этом городе.
— Почему так долго?
Таркан женится, а мне понадобится хоть кто-то, чтобы отвлечься. Ну не говорить же ему об этом?!
— Вы что, уезжаете? — продолжал допытываться Рыжик.
— У меня есть кое-какие дела. Я не в отпуске.
В подробности не вдавалась, но Рыжик и не спрашивал. Только сказал, что планирует пробыть в Сочи всё лето, а потом поехать куда-нибудь дальше за солнцем.
— Не работаете? — удивилась я.
— Инвестор, — усмехнулся Рыжик. — Жду пока активы подрастут, живу на аренду. Но у меня есть хобби, так что я не скучаю.
Я не стала спрашивать про хобби, потягивала шампанское и смотрела на море. Через часик Рыжик засобирался, сказал, что записался на экскурсию: рафтинг по горной речке. Не хочу ли я присоединиться?
Но мне было явно пора к обеду. К тому же плечи у меня горели даже под зонтом. Мы собрали сумки, вышли на набережную. Шумела речка, впереди виднелась круглая вершина горы. Вместе с нами уползали от жары другие отдыхающие. Неожиданно я поняла, что не помню из какого дома, а их тут было много, и все похожи, я вышла. Ситуация глупее не придумаешь. Единственное, кому я могла позвонить, Таркану. Даже телефон Ники маман забыла мне дать.
Рыжик посмотрел удивленно:
— Ты, — он даже перешел на «ты», — правда, не знаешь адреса?
Не говорить же ему, что вчера меня принесли на руках, а сегодня я была так потрясена блинчиками у бассейна, что не обратила внимания, из какого дома вышла. К тому же картографический критинизм наследственный. Ездили мы с маман только по навигатору.
Мы остановились.
— Похоже, это здесь, — нерешительно сказала я. Вдруг сзади раздался пронзительный гудок. Мы оба подпрыгнули и оглянулись, а Рыжик схватил меня за руку. Белый Бумер остановился неподалёку. И что ему надо?
Хлопнув дверью, к нам приближался Таркан.
— О, я не ошиблась. Вот и мой родственничек, — сказала я, протягивая руку за сумкой. Максим поймал мою руку и поднёс к губам.
— Я буду ждать, — многозначительно сказал он, но я уже его не видела. Сердце гудело от радости и волнения, а в животе трепетали бабочки.
— Ты недолго скучала в одиночестве, — заметил Таркан, когда мы остались одни.
— А почему я должна скучать?! — улыбнулась я. — Мы чудесно провели время на пляже, пили шампанское и загорали. Ты ревнуешь?
Таркан взял меня за руку.
— Я почти не спал, думал о тебе.
— Надо было спать и думать о невесте, — я вырвала руку и позвонила в звонок. Мне хотелось подразнить его, довести до белого каления, чтобы он ни о чём не мог думать, кроме меня.
— Встретимся сегодня вечером? — его голос звучал умоляюще. — Пожалуйста. Ты сводишь меня с ума. Хотя бы просто поговорим.
— Не знаю, во сколько освобожусь. Мы еще не виделись с Никой.
— Я буду ждать твоего звонка, ладно? — его рука крепче сжала мою и тут же отпустила, когда Катя открыла дверь. На нас двоих она смотрела с подозрением.
— Привет, Катя. Ты телефон мой не находила? — спросил Таркан.
— Нет, — она сдвинула брови. — Ты точно здесь его оставил?
— Не помню где. Может, в машине? Принесешь ключи?
Я поняла, это был предлог, чтобы она ушла.
— Так ты позвонишь? — его пальцы прикоснулись к моей руке.
Мне показалось: он готов сделать это прямо здесь под виноградом. Бабочки в животе били крыльями так, словно попали в сачок. Кажется, сопротивление бесполезно. Видимо, пока между нами не произойдет то, что должно, ни один из нас соображать не способен.
— Позвоню, — хрипло сказала я. — Телефон был предлогом?
Таркан кивнул.
— Милая ты моя, такая рыженькая. Обгорела. Кожа у тебя нежная, — он коснулся рукой моего обнажённого плеча, и я покрылась мурашками. Надеюсь, Ника меня надолго не задержит. Это помешательство терпеть невозможно. На ватных ногах я прошествовала в дом, навстречу мне попалась недовольная Катя с ключами от машинки, названной канарейкой.
В гостиной было прохладно от кондиционера.
— Наконец-то! — услышала я уже знакомый голос. В инвалидном кресле сидела женщина с очень светлыми, постриженными под каре, волосами, которую я бы при всём желании не смогла бы назвать пожилой. Она быстро подъехала и протянула ко мне руки. Я нагнулась, она обняла и поцеловала меня. Глаза у неё бы живые, бледно-голубого цвета с очень глубокими веками без морщинок. Склонив голову набок, она с улыбкой рассматривала меня, а её. Потом засмеялась. Смех у неё тоже был молодой и заразительный.
— Рада, что ты приехала! Ты такая славная, рыженькая. — Она сказала это так же, как Таркан, и тут же живо повернулась к домоправительнице:
— Катя, а что же Таркан не заходит? Я его в окно видела.
— Ищет телефон в машине. Говорит, что вчера его забыл там, когда встречал Авдотью.
— Странно, — заметила Ника. — Хотя… — она снова с улыбкой посмотрела на меня. — Нет ничего странного, когда проводишь время с такой очаровательной девушкой. — Домоправительница покачала головой. — Катя, ну зови же его, обедать будем. Что искать, если телефона там нет. Я помню, он вчера такси вызывал.
— Ника, вы же хотели с Авдотьей поговорить…
— Поговорим, поговорим. Всё успеем. Да что такое с тобой?! Авдотья, ну позови же его.
Я вышла в сад, подошла к гаражу. Таркан стоял, опершись на канарейку.
— Тебя Ника зовёт. Говорит, зачем искать то, чего нет, — поддразнила я его.
Таркан смутился и, обойдя меня, первым направился в дом. Я видела, как он обнял и поцеловал Нику.
Вопрос о телефоне больше не поднимали. Я отправилась к себе в комнату переодеться, а когда спустилась, Таркан сидел за накрытым столом один. Я остановилась у окна, глядя на него. Раздался скрип колёсиков и появилась Ника, а за ней Катя с большой супницей в руках.
— Авдотья, садись рядом с Тарканом, а я буду любоваться вами, — Ника подъехала на своем кресле с противоположной стороны стола.
Я послушно села, даже на расстоянии чувствуя жар его тела. В животе, требуя свободы, сражались бабочки, в голове пульсировала мысль: скорее бы наступил момент, когда мы останемся вдвоём. Мне уже было не до приличий и не до темы, что девушка не должна быстро сдаваться. Я хотела получить его.
На обед подавали суп из черноморских креветок. Очень вкусный, густой, щедро приправленный специями. Я набросилась на него, закусывая местным горячим лавашом. За столом воцарилось молчание, лишь изредка я чувствовала, как Ника поглядывает то на меня, то на Таркана. Мне показалось: она что-то задумала. Как будто ей, в отличие от Кати, доставляло удовольствие, видеть нас вместе.
Таркан справился первым.
— Это было превосходно, — выдохнул он, откидываясь на спинку стула.
— Похоже, Катя превзошла сама себя, — заметила Ника. — Авдотья, как тебе суп?
— О! — только и смогла вымолвить я. От специй приятно пощипывало внутри.
— То-то. Сейчас горячее подадут, — заметила Ника, увидев приближающуюся Катю с подносом.
— Катя, твой суп совершенство, — сказал Таркан. Катя поставила поднос на стол и не глядя на него, выдавила:
— Привози Лялю, я научу её готовить такой же.
Таркан сник. Ляля, какое странное имя, подумала я.
— Кстати, Таркан, ты Лялю не прячь. Вы давно вместе не приезжали, — заметила Ника.
— Ну, она не очень любит выходить куда-то последнее время.
— Что врач говорит, когда роды?
— Через месяц где-то. Она сейчас к врачу поехала, может что прояснится.
Катя раскладывала запечённую свинину по тарелкам. А мне есть расхотелось. То ли суп был калорийным, то ли разговор расстроил.
Когда очередь дошла до меня, я покачала головой.
— Спасибо, я сыта. Мама приучила за обедом: или первое, или второе, но никак не всё вместе. — Я выдавила улыбку. — Фигуру надо беречь.
Катя всё еще стояла возле меня, всем своим видом показывая, что я проявляю неуважение.
— Я салатик поем, — примирительно сказала я, глядя на тарелку с овощами.
Катя передвинулась к Таркану, который от мяса не отказался.
— Авдотья, расскажи нам про маму, — попросила Ника.
И я, радостная, что мы ушли от темы про невесту и роды, начала. А про маму я могу говорить долго. Даже за телефоном сбегала, чтобы Нике фотки показать. Когда мы с Тарканом склонились над экраном, наши тела соприкоснулись, и я снова поняла неизбежное.
После обеда Таркан куда-то уехал, предварительно бросив на меня вопросительный взгляд, я кивнула в ответ и отвернулась. Мы остались с Никой вдвоём.
— Ну что, Авдотья, пойдём-ка мы с тобой в библиотеку. Поговорим, для чего я тебя вызвала. Или ты устала после моря?
— Нет, — мне хотелось побыстрее покончить с этим. Я не люблю тайн, и мне не терпелось задать Нике мучившие меня вопросы.
Ника поехала в своём кресле вперёд, я пошла за ней по коридору. Мы оказались в уютной зале. Панорамные окна открывали вид на гору, поросшую зелёными деревьями. Две боковые стены заполнены книгами. Собрания сочинений, строго подобранные по цвету.
— Ох, как красиво, — я подошла к окну, возле которого удобно расположились два кресла.
— Моя любимая комната. Люблю читать, глядя на горы. Читать и думать над своей уходящей жизнью. Когда сидишь здесь, понимаешь, как много ошибок сделано. — Ника посмотрела на меня. — Ну, устраивайся поудобнее, Авдотьюшка. Разговор серьёзный будет. Катюша нам кофе сюда принесёт. — Ника так ловко перелезла из своего кресла, что я даже не успела предложить свою помощь. Села напротив и уставилась в окно. Я как-то раньше не задумывалась, что горы люблю.
Ника сцепила руки на коленях и тоже смотрела в окно, словно забыла обо мне. От этой паузы стало страшно. Появилось ощущение, что сейчас я узнаю что-то такое, после чего никогда не буду прежней. Ноша, которую несла эта сильная женщина, станет моей. Мне отчаянно захотелось сбежать. Даже не к Таркану, а из этого города, к маме. К своей московской беззаботной жизни. Дверь открылась: появилась Катя, она везла золочёный столик на колёсиках. Белый с золотом кофейник, такие же чашки, молочник. На белых блюдцах по кусочку яблочного пирога со взбитыми сливками. Не произнеся ни слова, Катя вышла, закрыв дверь. Я взяла чашку с кофе и сделала большой глоток. Обожаю корицу и такой крепкий горячий кофе.
Ника к кофе не притронулась. Медленно повернула голову, и я удивилась, куда вдруг делась её красота и ухоженность. Сейчас я видела перед собой очень пожилую женщину с мудрыми грустными глазами. Голубая блузка, на которую я только сейчас обратила внимание, подчёркивала уставшую от жизни синеву её глаз. Вздохнув, она достала из кармана кремовых брюк потёртую коричневую коробочку. Провела по ней пальцем, словно прощаясь.
— Ты что-нибудь знаешь о своей прабабушке?
— Очень мало. Знаю, что после того, как у неё ушёл муж, она … э-э-э немного ну… — Я не решалась, сказать с ума сошла.
— Знаешь цветок Иван да Марья? Что-то вроде попугайчиков неразлучников. Символ верности. — Я кивнула. — Так звали твоих прабабушку и прадедушку. После расставания мир для Марии перестал существовать. Ей было сорок семь, дочерей они уже вырастили, а жить для себя без своего Ивана она не хотела. Мария замолчала и перестала выходить из дома. А жизнь ей была уготована долгая: умерла она в девяносто лет. Целыми днями сидела и смотрела перед собой.
— Ужас, — высказала я.
— Я думаю, ей было необходимо уединение, чтобы понять те знания, которые открывались перед ней. Сидела, подобно отшельнику, только не в горах, а в доме. Мария была последней женщиной в нашем роду, у которой была семья и две дочки. Позже, ты знаешь, мужчины у наших женщин не задерживались, и рождалось по девочке. Так было, пока не появилась ты. Мария умерла, когда ты родилась. Почти сразу же. Её как будто отпустили.
Меня уже слегка потряхивало. Да и кофе остыл. Я подлила себе из кофейника, заметив, что рука моя дрожит. А Ника продолжила тем временем.
Дочки перекидывали Марию друг другу. Тяжело им было видеть её такой. Несли свой крест по очереди. Марии, впрочем, всё равно, где жить было: в Москве или в Сочи. Она из дома не выходила. Встанет, умоется, зачешет волосы в пучок и на стул сядет. Если её не покормить, то и о еде не вспомнит. Последний раз, когда её привезли, она вдруг сказала: больше меня в Москву не возите. Дело у меня есть. Похороните меня в этой земле.
Все удивились, конечно, что она, вообще, рот открыла. Добиться от неё, какое дело, не удалось. Мария снова ушла в свой мир. Ну и махнули на неё рукой. Хлопот она, впрочем, никаких не доставляла, сама себя обслуживала. А потом вдруг резко стала сдавать. Как-то не смогла с постели подняться и кашлять начала. Тут-то уж пришлось нам дежурить у неё. И вот однажды вечером, все на концерт пошли, а я с ней осталась. Взяла книжку, села на стул рядом. Мария лежала с закрытыми глазами, руки на груди сложила поверх одеяла. Как-то мне не по себе было от её рук. Раньше она так не делала. А я устала после работы и задремала. Проснулась от того, что она холодной рукой меня касается.
— Что, бабушка? — встрепенулась я.
А она ласково так говорит:
— Хорошо, что ты сегодня со мной. Ты последнее желание моё исполнишь.
-Да что вы, бабушка? — перепугалась я.
— Время моё пришло, наконец-то. Устала я от этой жизни. И вот отпускают меня. Ты возьми в моей тумбочке, в платочке, в самом дальнем углу, коробочку. Я полезла в тумбочку возле её кровати и действительно нашла коробочку, перевязанную ленточкой.
— Открой коробочку, — попросила она. — Я открыла и ахнула. Золотое кольцо в форме веточки, а центре два больших бриллианта. Абсолютно одинаковых. Я этого кольца никогда не видела, а Мария и говорит:
— Иван мне подарил на помолвку. И сказал: два камешка — это мы с тобой: Иван да Марья. В моём сердце мы по-прежнему вместе. Его уж нет на этом свете, он там и ждёт меня. Там нас ничто не разлучит. В этой жизни мы своё отработали, а вам это ещё предстоит. Ты должна отдать это кольцо седьмой девочке из нашего рода. Она уже пришла в этот мир. Замыкает она наш круг женских страданий. И только она может избавить наш род от проклятия. — Мне стало нехорошо. Буквально на днях нам стало известно, что мама твоя успешно разрешилась девочкой.
По этому кольцу я узнаю её, приду и расскажу, что она должна сделать. Кольцо надо носить на третьем пальце левой руки. В своё время каждая женщина из нашего рода придёт к ней и расскажет свою историю. А потом Авдотью ждёт испытание. Тут я не выдержала.
— Почему Авдотья?
Я точно знала: имя для девочки ещё не выбрали. Мама только сегодня спрашивала.
— Авдотьей её тогда звали и в этот раз назовут. Испытание ей будет такое же, как она тогда, двести с лишним лет назад, по слабости души не выдержала. Только в этот раз, если она не справится, ждёт её страшное наказание тела, а если справится и очистит наш род: получит в награду то, что женщина каждая желает. Ей самой принимать решение: надевать кольцо или нет. Если не возьмёт кольцо, проживёт жизнь долгую и благополучную, без счастья женского и материнского.
Мария начала задыхаться. Силы её были на исходе. Разговор этот, её, не говорившую, почти четыре десятка дет, измотал чрезвычайно. Я чувствовала, как она уходит.
— Лично в руки ей передай кольцо. Мы будем помогать ей, кто как сможет. Сила рода будет с ней. Я узнаю её по лучу, который будет идти из моего камня. Иван придёт по лучу из своего камня. Седьмая девочка будет знать все наши истории, все наши грехи.
К этому времени я уже не скрывала, что зубы мои клацали друг от друга, а я, обхватив себя руками, сжалась в комок, подтянув к груди колени.
Ника, между тем, открыла коробочку и положила кольцо передо мной на столик.
Бриллианты были огромными. Неприлично огромными. Я дрожать от такой красоты перестала и думать о плохом тоже. Прикинула, как бы оно смотрелось на моей руке. Веточка доходила бы до самой фаланги. Пожалуй, тут соответствующий дизайн ногтей. Только как ходить по улице с таким кольцом? Надеяться, что никто не подумает, что брюлики настоящие?
В общем, я влюбилась в кольцо, оно просилось на руку, именно на мой третий палец и вовсе не пугало. Тут мне пришла в голову мысль, что так выглядит искушение. В истории камни иногда убивали их владельцев. Мне тоже Мария предсказывало что-то страшное. Какую-то немощь тела, я взглянула на пьющую холодный кофе Нику. Вот не справлюсь и посадят в кресло-каталку. И какой мне будет смысл от кольца? А вдруг еще хуже: руки-ноги обрубят или Дауном сделают. Мозг отнимут. Нет, вроде мозг не грозили отнять. Мозг для меня это всё! Да и руки с ногами нужны. А то даже маникюр с педикюром некуда пристроить будет.
— Ты необязательно должна сразу принимать решение, — вернула меня в настоящее Ника. — Сроков нет.
— А можно подробнее, что за немощь тела? — спросила я.
Ника пожала плечами:
— Не могу знать. Но думаю: мало не покажется. Хотя бы переспи с этим одну ночь.
— А что изменится за одну ночь?
— Ты подумаешь. Авдотья, это не шуточки.
— Понимаю, — я не могла отвести взгляд от кольца. Ах, как сверкает, ах, как хорошо. На работе все бы умерли от зависти в один день. Вот я дурочка, о чём думаю?! Но это была странная особенность моего характера: после страха на меня нападала бесшабашность. Организм выключался, позволял делать глупости. Тормозов у меня не было.
Внезапно я снова покрылась мурашками. Фразу вспомнила, что они все ко мне придут. Как они придут, если они давно умерли? Их души? Ну не верю я в эту чушь. Жизнь одна. Но была одна вещь, которая мне не нравилась. Очень не нравилась. Мамин экстрасенс говорил тоже самое. Седьмая девочка. Только мне дано. Тут вдруг мой телефон запел карминой бураной. Такая мелодия у меня на маму стояла. Я на Нику посмотрела.
— Мама звонит, мне ответить надо.
Она кивнула.
Голос у мамы был никакой. Она даже не спросила, как я долетела.
— Мам, да что случилось?
— Виктор ушёл.
— Куда ушёл?
— Совсем, — ответила она ещё тише и всхлипнула: — Как все они уходят от нас.
— Мам, ну подожди. Он ещё вчера говорил, что справляется. Ручки тебе целовал.
— Позавчера, — поправила мама. — А вчера сказал, что какая-то сила заставляет его уйти. Даже вещи не собрал.
— Ну значит вернётся.
— Нет, сейчас позвонил, сказал, чтобы я выбросила вещи. Он меня любит, но рядом быть не может.
— Да и хрен с ним, мам. Ну сколько раз…
— Я люблю его, — заявила маман, — и жить без него не могу.
В голове звучала трагедия.
— Мам, ну, может, в спортзал сходишь? — Спорт маме всегда помогал. Эндорфины.
— Я торт купила, — заявила мама, — и съела половину.
А это было из рук вон плохо. Если маман ела сладкое, дело пахло серьёзным. Мой взгляд упал на кольцо. Похоже, вариантов у меня нет. Посмотрела на Нику. На кольцо. Мне показалось, или оно призывно сверкнуло синим цветом. Может, это Мария уже здесь? Мне снова стало не по себе.
— Мамуль, ты погоди вторую половину торта есть, мы тут вопросы решаем, — Ника ободряюще кивнула. — Лучше иди, побегай, а то Виктор вернётся, а ты поправилась.
— Да как он вернётся, если он сказал…
— Да мало ли что он сказал. Изменятся обстоятельства и вернётся. Так что надевай пока кроссовки. Ты же сама меня учила: мужчины уходят и приходят, а красота остаётся с нами.
— Я надеюсь на тебя, — сказала маман.
— Ушёл? — спросила Ника.
— Ушёл, — подтвердила я. — От Виктора я не ожидала. Всё-таки экстрасенс. Он тоже говорил про седьмую девочку.
И так мне обидно стало. Ну что за мужики такие, слабаки? А я надеялась на свадьбе у них погулять. Маман-то ведь даже замужем не была.
— Не осуждай его, Авдотья, — печально сказала Ника. — Они все от нас уходят. Так надоело одиночество. — Я посмотрела на Нику с подозрением. Уж не замуж ли она хочет? В восемьдесят лет?
Я посидела, подумала. Хотелось схватить это кольцо, напялить себе на палец и была не была. Но что-то меня удерживало. Может, внимательный взгляд Ники или это предостережение о немощи. Неизвестно что там от меня потребуют.
Ника протянула руку и взяла коробочку.
— Я понимаю, деточка, тебе маму жалко. Ты сейчас под впечатлением можешь неверный выбор сделать, а мне бы этого не хотелось. Давай всё до завтра оставим, и разговор наш закончим. Устала, прилечь хочу. Ты лучше сходи куда-нибудь, развейся. Машину возьми, если хочешь. Сочи прекрасный город для твоего возраста. Ты и заметить не успеешь, как в него влюбишься.
Я вспомнила, что Таркан ждёт моего звонка. Действительно, что изменит один день? Вот проснусь утром и придёт решение. У меня так часто бывает. Даже сны иногда снятся с подсказками.
— Хорошо, — обрадовалась я. — Мне действительно хотелось бы прогуляться.
Ника закивала, и такие глаза у неё стали озорные, словно она поняла, куда я собираюсь и была этому рада.