Наследница миссии (продолжение)

ГЛАВА 18

В лифте Михаил даже боялся смотреть на дерзкую девчонку. Не хотел спугнуть то призрачное чувство надежды, которое росло пропорционально минутам их встречи. У него давно не было женщины после Ангелы. Они все разочаровывали его.

После Ангелы Михаил опять вернулся состояние, в котором женщины значили для тебя не больше чем тюбик с зубной пастой в ванной. Михаил выпроваживал любовниц сразу после того, как желание покидало его. Оставалась лишь жалость к той, которая не была так хороша как Ангела и презрение к себе, что опять поддался желанию тела. Посадив девушку в такси, Михаил возвращался домой и наливал виски, чтобы отключить мозг. Иногда, если на следующий день не было операции, хирург мог пить до тех пор, пока не оказывался в кровати и засыпал.

И вот теперь Михаил опасался, что эта Алёнка опять разочарует его. Всё ещё молча, он отпер дверь и пропустил девушку вперёд. Она прошла чуть коснувшись его и он снова вдохнул её особенный запах свежести, не перебитый духами.
В узкой прихожей Алёнка резко повернулась к нему.
— Даже не знаю, зачем я пришла! Не хочу чтобы ты подумал, что я …
Михаил откинул с её лица упавший локон.
— Ты даже не представляешь о чём я думал, — пробормотал он, прислонившись к стене. — И ты даже не представляешь на что я надеюсь и как боюсь, что ты разочаруешь меня, как все те, кто были после неё.
Алёнка хмыкнула.
— Всё-таки ты очень странный. Какой-то надломленный, — она подняла руку. Мелькнули её чёрные ногти, и Михаил с трудом удержался, чтобы не начать целовать пальцы, поддаваясь иллюзии, что это Ангела.
Девушка погладила его по щеке и прижалась к нему:
— Я не из тех, кто разочаровывает. Я из тех, кто очаровывает. Во всяком случае мой парень, с которым я рассталась после болезни, до сих пор меня преследует. И, вообще, я могу заполучить любого парня, даже если у него есть девушка.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Михаил, закрывая глаза и отдаваясь её прикосновению. — Ты очень красивая и необычная.
— Дело не в красоте. Во мне есть драйв. Я другая, — она помедлила. — Стала другой после болезни. В меня словно вселилась новая душа. А иногда у меня бывают такие приступы отчаяния, что хоть вешайся.

Михаил положил ей руки на плечи, прислушиваясь к себе. Он хотя и желал эту девчонку, в нём было нежности, чем страсти. Но он боялся поверить, что это Ангела. И всё же в её дерзости и совершенно другой внешности было больше Ангелы, чем в Алисе.
— У меня тоже бывают приступы отчаяния, — сказал он. — Такие хоть вешайся.
— И что ты тогда делаешь?
— Пью, если нет операции.
— Ты хирург?
— Пластический.
Она хихикнула.
— Мы всё ещё в коридоре и ты не раздел меня.
— Ты рискуешь, — сказал он. — Я не останавливаюсь на полдороге.
— Я тоже, — она потянула за две полы его куртки. Кнопки затрещали. Он сбросил куртку на пол и, посадив девушку на пуфик, начал снимать сапожки.
Когда Михаил поставил Алёнку на пол, она оказалась гораздо ниже его и это показалось уютнее. Ангела тоже доставала ему до подбородка. Алёнка обхватила его за шею, подняв лицо. Тогда он не выдержал и снова прижался к её губам, уже не заботясь, что она испугается. Он целовал её так же дерзко как Ангелу. Та как-то сказала, что такими поцелуями он забирает её душу. Но девчонка вовсе не испугалась, когда они, тяжело дыша, отстранились.
— Ничего себе. Ты такой страстный или у тебя долго никого не было?
— Это уже неважно.
Михаил сбросил ботинки и схватил Алёнку на руки. Ему захотелось перекинуть её через плечо и надавать по попе за тот огонь, который она зажгла, но особенно за то, что она разбередила старое чувство. А он не хотел разочаровываться.
Он принёс её в маленькую спальню с задёрнутыми шторами и включил свет. Поставил девушку на ноги. Вспомнилась их игра с Ангелой. Тогда они медленно разрывали одежду друг на друге и смотрели. Это было тогда, напомнил он себе. Сейчас ему не хотелось играть. Ему хотелось медленно раздеть её и ласкать.
Он запустил руку в её волосы, а она доверчиво положила голову ему на грудь.
— У тебя так бьётся сердце, — Алёнка смотрела на него снизу вверх.
Он провёл пальцами по её лицу. Обвёл губы.
— Ты прекрасна. Даже не знаю, почему ты согласилась прийти.
Внезапно она перехватила его руку, повернула и стала рассматривать его перстень со знаком бесконечности.
— Я это где-то видела, — пробормотала Алёнка. Она вдруг отбросила его руку и села на кровать, обхватив руками голову.
— Мне кажется, я схожу с ума. Музыка, которую ты поставил в машине. Этот перстень. Твоё лицо. Ты сам. Всё это было.
— Ангела. Ангела. Ангела, — Михаил опустился перед ней на колени. — Я буду называть тебя так, пока ты не вспомнишь. Я расскажу тебе…
— Давай займёмся любовью, — она взялась за воротник его рубашки и рванула так, что полетели пуговицы.
Михаил почувствовал, как по всему телу прошла дрожь. Он стянул через голову её свитер. Теперь она стояла перед ним в джинсах и красном бюстгальтере. Ангела тоже любила красное бельё, промелькнуло в голове. Внезапно, он вспомнил, что в тот первый раз, он разрезал сначала платье, а потом бюстгальтер.
— Замри на минутку, — взмолился он. — Я сейчас вернусь. Только не двигайся и ничего не снимай.
Он побежал в кухню и вытащил нож. Спрятал за спину. Если испугается, значит, она не Ангела.
Михаил вошёл в спальню.
— Сними джинсы! — потребовал он.
Лёгкая улыбка. Задиристая. Смешок.
— Ты любишь смотреть?
Он кивнул.
— Тогда у меня есть что тебе показать.
Она стянула джинсы и переступила через них. Трусики тоже были красные и кружевные. Она подбоченилась, выставив правую ногу вперёд и поставив её на носок, словно собиралась фотографироваться. Поправила каштановые локоны.
— Ну?
— Я уже сказал, что хирург, — сказал он хрипло. — И мне бы не хотелось возиться с застёжкой. — Михаил одним прыжком оказался возле неё и вытащил нож. Алёнка вскрикнула, а он одним движением перерезал тонкую полоску между чашками. Девушка инстинктивно прикрыла грудь руками.
— Покажи! — потребовал Михаил, отрывая её ладошки.
Девушка не сопротивлялась. Её грудь показалась во всей красоте. Небольшая, упругая, с розовыми напряжёнными сосками. Михаил отбросил нож и припал к соску губами.
Девушка застонала. И потом, когда он взял её на руки и бережно положил на кровать, куда-то исчезли её дерзость и самоутверждение. Она оказалась нежной и открытой. Позволяла ему и заставляла позволять ей. Несмотря на юный возраст, девушка казалась опытной.
Михаил всё ещё боялся поверить, пока вдруг словно кто-то невидимый закрыл Алёнкино лицо и он увидел свою Ангелу. Увидел, какой она была в тот момент, когда уже была на грани. Когда они оба были на краю пропасти страсти, оттягивая неизбежный миг растворения друг в друге.
Он прошептал «Ангела» и крепче прижал её к себе, словно того, что он уже овладел ей было недостаточно.
А потом они лежали обнявшись, и он долго боялся открыть глаза. Открыл только когда она прошептала:
— Мне никогда не было так хорошо, как с тобой.
Он посмотрел на неё и его поразило, что, несмотря на то, что Ангела исчезла и на него смотрела Алёнка с её прекрасными голубыми глазами и растрёпанными локонами, каждая чёрточка в ней кричала: «Это я! Узнай меня! Не верь своим глазам, узнай мою душу. Это я, твоя Ангела».
— Я больше тебя никуда не отпущу, — хрипло сказал Михаил.
Алёнка приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза.
— Думаешь, я твоя Ангела?
Он кивнул.
— Это так важно?
— Очень. Я умирал без тебя. Если бы не работа, не знаю, чем бы жил.
Алёнка провела пальцами по его лицу. Очертила нос, губы.
— А я вот не могу вспомнить тебя. Какое-то дежавю присутствует, но я не уверена.
Девушка откинулась на спину и некоторое время смотрела в потолок, потом снова приподнялась на локте и серьёзно сказала.
— Но если тебе нужно, я буду твоей Ангелой.
Он схватил её и опять перевернул на спину, закинув её руки наверх, нависая сверху.
— Ты не будешь. Ты есть. Ты вернулась за мной. Ты обещала не уходить без меня. Только ради тебя я пошёл на эту авантюру, в которую не верил.
— Расскажи мне эту историю.
— Как-нибудь, — Михаил отпустил её и лёг на спину, глядя в потолок. — Знаешь, в тот самый момент, я видел её лицо.
Алёнка села.
— Она была красивой? — в её голосе звучала ревность. — Красивее меня? — между тёмных идеально очерченных природой бровей, появилась складочка.
— Она была старше тебя. И у неё были чудесные рыжие волосы.
— Рыжие? — Алёнка сморщила нос. — Ну разве это красиво? — Посмотри на эту Лису-Алису. Тьфу, имя какое дурацкое. Мефисто, ты же хочешь, чтобы я тебя так называла? — Алёнка наклонилась над ним.
— Очень.
— Так вот, Мефисто. Раз уж ты хочешь, чтобы я осталась с тобой, между нами не должно быть никаких недоговорённостей. Никакой лжи. И ты честно ответишь мне на мой первый вопрос.
— А иначе что?
— Встану и уйду.
Минуту они сверлили друг друга глазами, а потом Михаил рассмеялся.
— Добро пожаловать домой, Ангела. И за это твоё чудесное возвращение, я предлагаю выпить бутылочку шампанского.
— Не возражаю, — Алёнка вывернулась из-под его руки и вскочила. Потянулась, являя Михаилу ровную спинку, упругие ягодицы и длинные ножки. Подхватила с полу его чёрную рубашку. — Не возражаешь, если я возьму?
Впрочем девушка и не ждала ответа. Натянула на плечи, перекинув назад волосы, и стала подворачивать рукава.
Это она, моя Ангела, подумал счастливый Михаил, любуясь ей. Моя любимая никогда не спрашивала. Конечно, он всё ей расскажет. Да что там, расскажет. Он сделает всё, что угодно, только бы она была рядом.

Глава 19

В рубашке Михаила, завязав локоны в узел, Алёнка сновала по кухне, деловито распоряжаясь.
— После секса я всегда ужасно голодная. Загляну в холодильник. Так, сплошные нарезки, маслины и оливки.
Она посмотрела на него.
— Послушай, чем ты питаешься?
— Сегодня собирался в магазин. Но появилась ты. Если хочешь, пойдём куда-нибудь ужинать.
— Не хочу. У нас важный разговор, а там будут отвлекать. Но, — Алёнка подняла вверх указательный палец, — я оставлю приглашение за собой. Договорились?
— Всё, что ты хочешь.
Алёнка вытащила огромный нож. Подкинула вверх так, чтобы он перевернулся в воздухе и ловко схватила за ручку. Михаил даже дыхание затаил, настолько боялся, что она не успеет и схватится за лезвие, которое он только вчера наточил.
Алёнка подошла к нему, уютно устроившемуся за барной стойкой. На нём были только спортивные брюки и борцовка. Приставила нож к горлу.
— Обещаешь?
Михаил почувствовал, как острое лезвие впилось в кожу, но он только улыбнулся. Да пусть хоть на куски его режет, только бы ей было хорошо. Только бы осталась с ним. Выступила капелька крови, и Алёнка опустила нож.
— Ой, прости. Нож такой острый или это ты такой нежный?
— Нож острый, — усмехнулся Михаил.
Девушка наклонилась и слизнула капельку крови языком. Михаил вздрогнул.
— Это вместо того, чтобы искать перекись. Я не вампирша, не думай. Но ты заслужил наказание. Испортил самый любимый комплект белья.
— Я куплю тебе два или три. Только в примерочную пойдём вместе.
— Ага. И займёмся там любовью.
Алёнка заразительно рассмеялась и потрепала его по волосам, словно он был несмышлёным малышом. Опять вернулась к холодильнику, вытряхнула на большую тарелку нарезки. Вокруг уложила маслины и оливки.
— Ну что ж, закуска готова. Где обещанное шампанское? Ах да, я видела. Да сиди же ты, не вставай. Мужчина обычно ослаблен после секса. В то время, как мы, девушки, просто летаем от переполняющей нас энергии.
Она подала ему бутылку и поставила два узких бокала, которые висели на открытой стойке. Устроилась напротив, уложив подбородок на руки, как маленькая девочка, которая ждёт чуда. Михаил подержал пробку чуть дольше, чтобы хлопок оказался повеселее. Но она и не думала вздрогнуть или закрыться как другие девушки. Смотрела на него огромными сияющими глазами.
— Ура! — девушка захлопала в ладоши. — Обожаю этот звук. Ну, сначала за знакомство
Они чокнулись и принялись за закуски. Михаилу показалось, что он давно так с аппетитом не ел.
К третьему тосту, который Алёнка провозгласила за любовь и потребовала, чтобы они пили левой рукой, оба только лениво закусили оливками. Возникла пауза. В воздухе висело нечто, о чём оба думали.
— Пьём до дна! — скомандовала Алёнка. — Со мной тебе мало не покажется. Михаил улыбнулся, любуясь её локонами, которые она распустила и теперь небрежно перекидывала за спину, когда они ей мешали. В распахнувшемся вырезе рубашки то и дело показывалась её грудь, поддразнивая его. Почувствовав это, Алёнка застегнула две пуговицы.
— Это чтобы ты не отвлекался. У нас ещё будет время, если…
— Если что? — Михаил вдруг почувствовал, как всё внутри него напряглось и он даже протрезвел.
— Если мне понравятся ответы на вопросы.
— А если нет? Ты встанешь и уйдёшь, как будто ничего не было?
Алёнка прищурилась.
— Но тех, кто были до тебя, ты сам выпроваживал, не так ли?
— Но они не были Ангелой.
— Знаешь, мне почему-то их жаль. Девушки по большей частью дурочки. Не умеют пользоваться своей красотой. Не умеют играть, чтобы увлечь мужчину. Но это неважно. У меня созрел первый вопрос. — Почему Данька назвал тебя папой?

Михаил улыбнулся, вспомнив маленькие протянутые к нему ручонки и его накрыло нежностью к этому малышу. Он честно пытался всё забыть и не тревожить Алису, тем более, что ему тяжело было видеть её. Когда Алла занимала это тело она была такой же сияющей как Алёнка. Алиса казалась ему уставшей от жизни. К тому же, что она по-другому одевалась и поправилась на пару размеров. В общем с телом происходило тоже, что и с одеждой. Отдал кому-то и твоя вещь не просто сидит по-другому, её неприятно видеть на ком-то. Так же было и с Алисой.
— Ну? — напомнила о себе Алёнка. — Мне вопрос повторить?
Она сидела, выпрямившись на стуле, словно прокурор за столом. А что если он впутает девочку во всю эту историю, а она вовсе не Ангела? Может, это его изощрённый мозг пытается подсунуть ему нужный пазл? Может, он выдаёт желаемое за действительное? Может, надо вырвать из сердца этот день, собрать силы и посадить Алёнку на такси, как других? Пусть катится к какому-нибудь студенту. Но он не может. Для него это счастье сидеть и смотреть на её прекрасное лицо.
— Я даже не знаю, как начать. И я не знаю, к чему это приведёт.
— Но ты же понимаешь, что мы должны всё выяснить. Отвечай! — крикнула Алёнка и ему показалось, что она готова сейчас запустить в него тарелкой с остатками салями.
— Начну по порядку. Иначе ты не поймёшь. Ответ на вопрос будет в конце истории. А история начинается с того, что я встретил Ангелу. И влюбился, — Михаил замолчал, не зная как продолжить. — Но это опять не сначала. Ты, может, читала про попаданцев?
— Конечно, читала. Это когда душа вдруг оказывается в чужом теле. Я думаю, что я сама попаданка. Не уверена, что я твоя Ангела, но кто-то точно управляет мной после болезни. Но продолжай, — взмолилась она. — Потом расскажу.
Михаил вздохнул. И начал с самого начала. С того самого момента, когда он ещё совсем молодым парнем в другом теле влюбился в девушку брата Маришку. И как потом она решила уйти к нему.
— Боже мой! — сказала Алёнка. — А не история ли это из библии? Брат убил брата из чувства зависти.
Михаил вздрогнул. Когда он рассказывал эту историю Ангеле, та тоже упомянула про библию.
— Ну продолжай же, — потребовала Алёнка. — Мне не терпится узнать правильно ли я угадала.
— Брат заставил меня написать записку, что я добровольно ухожу из жизни, иначе пообещал убить Маришку, — Михаил взял бокал и допил залпом. Казалось удивительным, что вся эта история ещё до сих пор волнует его. Он даже потёр правый висок, к которому брат приставил дуло пистолета. — Пока писал, я понял две вещи: первая — мой брат сумасшедший, а вторая то, что я больше не буду считать его братом.
— Но ты даже не пытался сопротивляться! — сказала Ангела. — Ты сдался?
— В тот момент я сидел привязанный к батарее. Сопротивляться было бесполезно.
— Но ты мог отказаться писать записку! И тогда он бы не застрелил тебя.
Голубые глаза Алёнки стали холодными как льдинки. Михаил опять подумал, что Алёнка не Ангела. Ангела ничего не говорила об этом. Тогда она выслушала его историю и всё. А эта пигалица ещё осуждает его.
— Значит, ты добровольно решил стать жертвой, — безжалостно заключила она, беря бокал в руку.
Михаил опешил.
— Ты не поняла, — сказал он, опуская глаза. — Тогда он убил бы Маришку. А я не мог этого позволить. Маришка сделала меня таким, каким я стал. Сильным. Уверенным. Я любил её. Если бы ты видела этого сморчка в очках, каким я был до того?
— О! — Алёнка улыбнулась и его история, впервые показалась ему жалкой, а эта наглая девчонка ещё и пропела песенку: «Я его слепила из того, что было. А потом что было, то и полюбила». Знаешь, если хочешь знать моё мнение: эта Маришка погубила вас обоих. Была бы она по-настоящему хорошей, её парень не связался бы с оружием. И тем более, не связалась бы с его братом, словно других парней на свете не существовала. И я могу предугадать конец: она плохо кончила.
Михаил молчал, чувствуя, что в его душе назревает взрыв. Ему захотелось схватить эту Алёнку и выкинуть из своей квартиры на улицу. А, может быть, завязать ей рот, чтобы она не болтала чушь. Это была его прекрасная история о его любви и жертвенности и никто не имел права выворачивать её наружу.
Но Алёнка вдруг взяла его за руку.
— Прости, если сделала тебе больно. Но я всего лишь сказала правду. А кто, как не я?
Теперь всё её лицо излучало сочувствие. Она вся была здесь, переживая с ним его это новое осознание.
— Молодость беспощадна к пожилым людям, — сказал Михаил, вдруг осознавая, что мгновенно перестал злиться. Ему надо было понять это давным-давно.
— Маришка перестала учиться, выходить из дома, потом начала пить и, наконец, покончила с собой. — Алёнка несколько раз кивнула.
 — А ты помнишь, как это бывает, когда есть только твоя душа?
— Как ни удивительно помню. Я даже помню нашу встречу с Маришкой. С её душой. Она сказала, как хорошо, что хотя бы здесь мы можем быть вместе. А я к тому времени уже был одержим идеей мести. Вернулся в тело мотоциклиста, который попал в аварию на трассе. — Михаил выпрямился. — Это то тело, которое ты видишь перед собой.
— Так ты отомстил брату?
Михаил опустил глаза. Вспомнил Карину. Настоящую жену брата. Она недавно опять звонила ему. Предлагала встретиться. Хотя бы поговорить. Он пообещал перезвонить, но так и не стал.
— Нет! — Михаил посмотрел прямо в самые глаза Алёнки, отдаваясь на их суд. — Я опять сделал своей любовницей его жену.
Алёнка фыркнула.
— Ты не очень изобретателен, Мефисто. Я бы даже сказала, что это прозвище тебе не очень подходит. А где интрига? Где коварство ума? Где твоя месть? Блюдо, которое подаётся горячим?
Михаил потянулся к бутылке шампанского и увидел, что она пуста. Ему отчаянно захотелось выпить, чтобы заглушить боль. Вся бесполезность его нынешней жизни, вся глупость мести и что ещё хуже всего — слабость его предыдущей молодой жизни, которой он так глупо лишился, накатилась на него с чудовищной силой. Всё, что он теперь хотел, это остаться одному и довести себя до забытия. Завтра, к счастью, не было операции.
— Эй! — цепкие пальчики опять сжали его руку. — Ну, а дальше что?
Михаил медленно поднял голову.
— Дальше я понял, что месть не имеет того смысла, который в него вкладывают. Брат опускался сам. Для него не имело значения, что я спал с его женой. И, возможно, если бы я убил его, то оказал бы ему услугу, ввергнув себя в ещё большую пропасть. Так что я полное ничтожество. — Михаил взял нежную ручку с чёрными ноготками и поцеловал. — Ты помогла мне это осознать.
Алёнка выдернула руку.
— Да ладно тебе унижаться. Понял и прекрасно. Нужно идти дальше, а не сопли жевать. Всё это было сто лет назад. Почему ты называешь меня Ангелой?
Михаил вздохнул.
— Наверно, я выдохся. Ты сама должна это вспомнить. Или не вспомнить, если ты не она.
Алёнка закатила глаза и запахнула рубашку.
— Не раскисай. Ты же не хочешь, чтобы я ушла? Расскажи тогда про эту Алису. Какого хрена её сын называет тебя папой? Ты что, спал с ней?
— Знаешь, как-то был такой эксперимент. Душа ребёнка чувствует души своих родителей. Они перестают плакать и начинают улыбаться, чувствуя голос крови.
— И?
Михаил, ещё находясь во власти своих переживаний, не заметил, как напряглось Алёнкино лицо. Как она до крови закусила губу.
— Ангела тоже была попаданкой, и она захватила тело Алисы, пока та отправилась в другое тело, — он вздохнул. — Глупо всё это. Только хуже себе делаем.
— Не отвлекайся.
— Так вот, — Михаил поднял глаза на Алёнку. — Я не спал с Алисой, я спал с Ангелой, пока та была в её теле. Потом, когда Ангела ушла, Алиса вернулась. Она родила нашего ребёнка с Ангелой. Однажды я пошёл в кафе и случайно встретил Алису. Она подтвердила, что оказалась беременной, раньше чем они со Стасом вернулись в свои тела.
— То есть Стас, вообще, не отец? Если сдать тест?
— Никто не будет сдавать тест. Родители Алиса и Стас. Она выносила, родила и растит этого малыша. А мы с Ангелой всего лишь наслаждались нашей любовью.
— О! — Алёнка даже подпрыгнула на месте. — Кажется, ты опять ты считаешь себя жертвой! Старая игра не надоела? Может, хватит? — она стукнула кулачками по столу, от чего жалобно зазвенели бокалы. — Я тебе много могу рассказать, как мучается этот малыш. Я слышу, как его разрывает от крика. Он успокаивается, когда я прихожу и прижимаю его к груди. Он даже бутылочку с молоком берёт из моих рук, а не из рук этой так называемой матери.
Алёнка вся подалась вперёд, её глаза сверкали.
Михаил почувствовал, как от её слов, по всему его телу прошла дрожь. На лбу выступили капли пота, которые он вытер салфеткой. Как же он запутался и как устал. И он совершенно не знает, как поступить.
— И он тебя называет папой! — выкрикнула Алёнка, слезая с высокого стула.
Михаил со своего места видел, как в спальне Алёнка сбросила его рубашку и натянула джинсы и свитер. У него не было сил даже подняться со стула. Одетая в свою куртку дикого вета фуксии с растрёпанными волосами, Алёнка заглянула в кухню.
— Я знаю, что делать!
За ней захлопнулась дверь. Михаил подошёл к окну и смотрел, как девушка быстро идёт по двору. Один раз она поскользнулась на высоких каблуках и ему показалось, что он мог слышать, как она выругалась и тут же пошла вперёд ещё быстрее. Михаил пошёл в спальню, где ещё сохранился тот самый запах, который оставался после занятий любовью. Так пахло после Ангелы. И только Ангела уходила от него сама. Он слабак, что и говорить. Михаил натянул футболку и вышел в прихожую. Всунул руки в пуховик. Хорошо, что в подвале его дома есть винный магазин, а завтра нет операции.

Глава 20

Когда Алиса вернулась домой, она всё ещё трясущимися от пережитого волнения рукам освободила Даню от верхней одежды и посадила в кроватку, погрозив пальцем.
— Вот даже не думай сейчас пикнуть! Если не считаешь меня матерью, мне тоже на тебя плевать!
Алисе показалось или Даня на самом деле на мгновение улыбнулся. Такой улыбкой, которая появляется в момент триумфа. Выглядело так, словно он был рад её достать.
Алиса даже не переодевшись в домашнюю одежду прошла на кухню. Там, в шкафчике, где они хранили спиртное, стояла бутылка виски, которую только вчера подарили Стасу. Алиса достала рюмку. Откупорила бутылку и залпом выпила до дна, дожидаясь пока перестанут трястись руки. Тепло проскользнуло внутрь. Алиса подошла к окну. Ей было стыдно за себя за то, что она не смогла справиться. Но потрясение от возникшей ситуации казалось огромным и безвыходным. Единственная мысль, которая крутилась в голове: надо скорее бежать из этой квартиры. Уехать на квартиру Стаса, пусть не центр, но там её не найдут ни Михаил ни сумасшедшая соседка.
А ещё, надо признаться самой себе, решила Алиса, что больше всего её добило предательство Даньки. Как часто она видела ситуацию, когда подходят чужие люди, то малыш ищет спасения у мамы. Отворачивается или прячется за спину. Даня же предпочитал, ну ладно своего биологического отца, но Алёнку. Неужели она и есть его мать? Как всё это несправедливо.
Стас застал Алису, когда приканчивала третью рюмку без закуски. За то время, которое она сидела, отрешённо уставившись в стену, она ни разу не навестила Даню. Да тот и не требовал внимания, хотя Алиса была уверена, что ему нужно поменять подгузник. Но она испытывала странное злорадство от того, что не собиралась этого делать. Она упрямо стукнула кулачком по столу и сказала: не любишь меня, вот и обходись сам. Умом Алиса понимала: силы неравные, но она так устала и ей так были необходимы эти спасительные минуты тишины и одиночества.
Послышался скрежет ключа в замке. Алиса вздрогнула. Стас вернулся с работы, а она сидит на кухне и выпивает в одиночестве. Стыдно то как. Почувствовала как запылали щёки. Надо встретить. Это всё-таки лучше, чем дождаться чтобы он её как последнюю пьянчужку нашёл на кухне с бутылкой без закуски. Эх, ладно. Алиса выбралась из-за стола, почувствовав приятное головокружение.
Нетвёрдым шагом девушка вышла в коридор. Стас уже снял ботинки и куртку.
— Мари-Алиса, у вас такая тишина. Я подумал, что ошибся квартирой.
Алиса молча смотрела на мужа. Если она не перестанет глупить, то и Стаса потеряет. Удивительно, что Данька молчит. Она уже час, наверно, сидит на кухне.
Стас внимательно посмотрел на Алису.
— Что-то случилось? Почему такая тишина? С Даней всё в порядке?
Алиса вдруг почувствовала, что сейчас расплачется, но вместо этого лишь выше подняла подбородок.
— Почему всегда только Даня? Почему ты никогда не спросишь, что со мной? А мне очень плохо. Настолько плохо, что я открыла бутылку вискаря, который тебе подарили. Я даже не могла дождаться тебя.
Алиса повисла у него на шее, но он, коротко обняв её, освободился и пошёл в другую комнату. Даня радостно курлыкал в ответ на слова Стаса, но ни разу не сказал «пап». Алиса поплелась на кухню и, допив рюмку, открыла холодильник, шаря взглядом по пустым полкам. Кажется, до этой чудесной встречи во дворе, она собиралась зайти в магазин и сделать котлет с картофельным пюре. Их общее любимое блюдо со Стасом. А ещё купить вкусных солёных огурцов. Неожиданно она и сама почувствовала голод. Открыла морозилку и нашла замороженную пиццу. Вытащила и поставила разогревать духовку. Развела молочную смесь для Дани.
Стас остановился в дверях, наблюдая за ней.
— Послушай, это удивительно, но он был мокрый, но не кричал. Ты его отшлёпала?
— Нет, — Алиса вспомнила Данькин хитрый взгляд. — Я только погрозила ему пальцем, чтобы он оставил меня в покое. Но я была очень серьёзна.
Неожиданно она вдруг повернулась к Стасу:
— А, может, он сам почувствовал, что предал меня?
— Предал?! Ты серьёзно? Как это возможно в таком нежном возрасте?
Стас достал из буфета ещё рюмку.
— Ты будешь ещё или тебе хватит? — он с опасением посмотрел на Алису.
— Мне сегодня и бутылки не хватит. Это нужно пережить. Только не спрашивай сейчас, — Алиса всхлипнула. — Я не готова вспоминать об этом.
Стас кивнул. Налил две рюмки. Посмотрел на Алису.
— За что?
— А не за что. Бывают дети, которые начисто разрушают твой мир и тебе ничего с этим не поделать. Прав был профессор, когда спрашивал меня, почему я не умею справляться с жизнью?
Стас выпил рюмку и поморщился.
Алиса вытащила теплую бутылочку и передала Стасу.
— Можешь покормить? Я не могу к нему подходить, — Алису вдруг затрясло от не выплаканных слёз и напряжения последнего года, который сегодня казался потраченным на ребёнка, которому ничего от неё не нужно.
Стас подошёл и сжал её в своих объятиях. Подождал пока она успокоится. Подал в руки рюмку.
— Выпей пока я его кормлю. Потом поговорим. Всё не может быть так ужасно. Ты просто устала.
— Я поставлю пиццу, — сказала Алиса, склоняясь к духовке, чтобы Стас не видел её слёз.
Только после пиццы, которая оказалась неожиданно вкусной, Алиса смогла членораздельно рассказать, что произошло во дворе дома. На этот раз она не стала щадить Стаса и даже рассказала, что Даня назвала Мефисто «па». Стас устало покачал головой и сказал:
— Это неважно. Если он чувствует, что этот Мефисто его биологический отец, с этим ничего не сделать. Я слышал историю, когда девочка начала называть няню мамой, поскольку няня проводила с ней больше времени, чем мама, которая работала. Ты зря расстраиваешься. — Стас налил им ещё коньяку. Они сдвинули рюмки молча.
— То есть тебя не волнует, что он назвал чужого мужика папой? — Алиса вытерла слезу. — А меня вот очень беспокоит то, что Даня признаёт Алёнку.
— Но «ма» он тебя называет!
— Зато успокоить иногда его может только она. Может она и есть…
— Мари-Алиса, стоп! Давай ты немного поразмыслишь. Ничего особенного не случилось. Никому наш Даня не нужен. Не вижу ничего удивительного, если этот Мефисто пришел на него посмотреть. В этом доме жила его любимая женщина, а ты ему её очень напоминаешь. Тут ребёнок, который вроде бы как его. Хотя доказательств никаких нет. Если только ДНК сделать. Может, эта Алла ещё с кем-то имела отношения. Но даже если и сперматозоид его! — Стас поднял вверх палец! — Ни при каких обстоятельствах ему не отдадут ребёнка. Он рождён в браке. В нашем с тобой браке. Родители те, кто воспитывают. Алёнка вообще никакого отношения не имеет к Дане. Яйцеклетка твоя. А уж то, что твоя душа находилась в месте отдалённом от тела и вовсе доказать невозможно.
— А ещё они вместе ушли! Значит, они теперь заодно.
— И что с того? — Стас рассмеялся. — Алёнка кокетничает со всеми. Возраст у такой. Может они дошли до угла дома и расстались? Нашла криминал — ушли вместе.
— Ты хочешь сказать, что я истеричка?
Стас протянул к ней руки через стол. Алиса положила свои холодные руки в его горячие ладони.
— Девочка моя, ты просто устала. Но у тебя есть твои занятия по физике. И как бы я ни ревновал к профессору, хорошо, что у тебя появились такие знакомства. Может, он на работу тебя возьмёт.
— Да я даже из дома не могу выйти. Ни одна няня не справляется с Даней. Как можно чем-то заниматься, когда тебе все время названивают?
— Послушай, — Стас покрутил головой и рассмеялся. — Знаешь, есть такая теория о том, что минусы нужно превращать в плюсы?
— Ну допустим, — Алиса насупилась.
— То, что Даня тянется к Варьке это минус?
— Ну, минус.
— Так давай и наймём её няней. Превратим минус в плюс.
— Да ты с ума сошёл?! Я места не смогу себе найти, если я буду знать, что эта девчонка в нашей квартире с нашим ребёнком. Вот ты тоже придумал.
— Это всего лишь предложение на рассмотрение. Решать тебе. Но тебе совершенно обязательно выходить из дома и чем-то заниматься. Иначе я тебя потеряю.
То ли сказалось воздействие коньяка, но и самой Алисе вдруг показалось, что-то, что произошло у подъезда ей представилось уж в очень мрачном свете, в котором оно не было. Ничего странного, что Мефисто пришёл посмотреть на малыша и на дом, где жила его любимая женщина. А может и на неё саму. Вспомнить. Бывает ведь такая любовь.
Утром Алиса проснулась с головной болью. Поморщилась. Вот только этого не хватало. Вспомнила, что вчера прикончили целую бутылку виски. Рядом похрапывал Стас. Воспользовавшись тем, что Данька спал, Алиса попыталась вновь обдумать вчерашнюю ситуацию. Какая же она всё-таки слабая, если какая-то девчонка может довести её до такого состояния. Вот уж Алла бы такого никогда не позволила. И вот ведь сколько раз давала себе обещания не реагировать на Алёнку и каждый раз та её умудряется сделать.
Алиса вздохнула и подумала с каким бы удовольствием она бы сейчас отправилась на кухню и спокойно выпила кофе, а потом бы занялась тем, чем ей бы хотелось, а не Данькой. Может, она плохая мать? Но этот ребёнок так же как и Варька сводит её с ума. Ей даже смотреть в его сторону сегодня не хотелось. Бог ты мой, а ведь она так мечтала о ребёнке. С завистью смотрела на малышей в песочнице. Представляла как у неё будет своя кроха. Злилась на мужа, что тот говорил, что надо подождать, поскольку в них квартира в ипотеку. Эх!
Данька задрыгал ножками. Одеяльце отправилось в угол. Раздался оглушительный рёв, который тут же отозвался ещё более сильной болью в голове Алисы. Она поморщилась. Стас открыл глаза.
— Началось, — пробормотала Алиса, приподнимаясь на локте. — Иду. Иду. Ну орать так зачем?!
Она вытащила мокрый подгузник. Бросила в ведро. Поймала себя на мысли, что сегодня ей даже не хочется разговаривать с малышом. Ни его маленькие в перевязочках ручки и ножки умиления не вызывали. Она даже его не поцеловала. Взяла на руки и положила на пеленальный столик. Протерла влажной салфеткой и надела чистый комбинезон с жирафами. Этот её любимый комбинезон обычно поднимал ей настроение. Но не сегодня. Алиса поймала себя на мысли, что до сих злится на Даню как на взрослого. Считает предателем.
Алиса посадила Даню в кроватку, но он опять возмущённо завопил, требуя завтрака. Стас приподнялся на локте. Выглядел муж помятым и растрёпанным.
— Надо же было вчера так напиться! Голова трещит. Даня, да помолчи хоть минуту. Ты как? — спросил он у Алисы.
— Отвратительно, — Алиса присела на край кровати и обняла Стаса за шею. Прости меня за вчерашнее.
— Да ладно. Вчера тебе полегчало, ты даже начала улыбаться. Сейчас примем аспирин, потом водные процедуры, кофе и завтрак. Как ты на это смотришь, моя красавица?
Алиса машинально поправила волосы и выпрямилась. Красавицей она себя вовсе не чувствовала. Растрёпанная помятая и опухшая.
— Можно я тебе пока Даню дам, а сама смесь погрею?
— Давай конечно. Я могу сегодня попозже поехать.
— Лучше бы ты вовсе не ехал, — Алиса вытащила Даню из кроватки и передала Стасу, который начал привычно с ним сюсюкать.
Алиса надела халат и отправилась на кухню.
— Аспирин принеси, — попросил Стас. — Не ехать не могу, кто-то должен зарабатывать деньги.
— Уж лучше бы я зарабатывала, — пробормотала Алиса. Если так пойдёт, то буду готова на любую работу. Даже в Пятёрочку товары раскладывать. Только бы уйти из дома.
Алиса поставила бутылочку греться и пошла в ванную, стараясь не обращать внимания на доносящийся крик из комнаты. Из зеркала на Алису смотрело помятое лицо. Отчего-то вспомнилась цитата Набокова «Утро к ней не шло». Уж лучше и не скажешь. Она умылась, чередуя холодную и горячую воду. Когда выходила из ванной, наткнулась на Стаса с Даней на руках.
— Ну ты где? — Стас потрясывал Даню на руках. — Он же голодный.
— Потерпит! — разозлилась Алиса. — Можно мне умыться? Смесь готова. Покорми его сам.
Как же это надоело! Ни минутки для себя нет.
Стас прошлёпал босиком в кухню и достал бутылочку.
— Ну, малыш, давай-ка кушать. Мама твоя сегодня не в настроении. Не простила тебя после вчерашнего. Хотя не понимаю, как можно злиться на такого чудесного мальчишку. — Ну-ка давай хватай сосочку. Давай-давай.
Алиса прошла в кухню и достала лёд, наблюдая за парочкой. Сначала Даня отказывался и даже хныкнул, но Стасу всё-таки удалось просунуть ему соску в рот. Раздалось причмокивание.
— Ест! — довольно воскликнул Стас.
— Похоже тебе придётся брать отпуск по уходу, — сказала Алиса, протирая лицо кубиком с мятой, испытывая облегчение и раздражение одновременно.
— Аспирин раствори, пожалуйста, — сказал Стас, заметив, что Алиса прильнула к окну и казалось растворилась в городском пейзаже.
— Прости. Забыла.
— Да уж дали мы вчера жару с тобой, — сказал Стас, принимая стакан с бурлящим аспирином. — А вот малыш сегодня молодец. — Он погладил Даню по рыженьким шелковистым волосам.
— Это пока он с тобой. Ты за дверь, и он опять будет надо мной издеваться. Я ему больше не верю.
— Займись-ка ты сегодня поисками няни. Не нравится мне твоё состояние. Нашла на кого обижаться.
— А как бы ты себя чувствовал, если был бы на моём месте? Нет у меня ни работы, ни бизнеса и даже мать из меня никудышная. Мой ребёнок предпочитает чужих людей мне. Неудачница одним словом. А я ведь так хотела ребёнка.
Алиса поспешно отвернулась к окну, чувствуя как глаза наполняются слезами. Вокруг куда-то ехали счастливые владельцы автомобилей и в эту минуту она бы всё отдала, чтобы оказаться там, на набережной. Даже стоять в пробке и слушать музыку. Или бежать к метро, пусть даже там людей как сельди в бочке. Она прижалась лбом к окну, чтобы охладиться.
Стас тем временем закончил кормление и приговаривая «Хороший малыш. Хорошо покушал» отправился с ним в комнату. Алиса, воспользовавшись моментом, вытерла щёки и выпила большими глотками стакан воды с аспирином.
В кухню вошёл Стас. Подошёл к ней и обнял.
— Ну что ты, маленькая, совсем расклеилась? — Он так же как до этого Даню, поцеловал Алису в макушку. — Потерпи ещё немножко. А может на завтра удастся уже няню вызвать?
Алиса уткнулась ему в плечо, чувствуя как родное тепло его рук охватывает её и согревает. Вот с чем ей повезло — так это с тем, что у неё хороший муж. Просто удивительно как он всё это терпит. И ей вдруг вспомнился Антон, её бывшенький. Его измена, безразличие. Ей ведь тогда так хотелось любви. До сумасшествия, до драйва. И вот появился Стас. И пусть у них сейчас непростые времена, но он любит её.
Алиса подняла голову. По щекам опять потекли слёзы. Проклятые нервы.
— Стасик, ты меня не бросишь?
— Да ты с ума сошла?! — Стас обхватил ладонями её лицо и поцеловал в губы долгим поцелуем, запуская руки под халат, и Алиса почувствовала как поднимается в груди желание.
— А что если мы? — они сказали это одновременно и счастливо рассмеялись.
— А где Данька? — спросила Алиса.
— В манеже, — Стас уже снял с неё халат и обнял за талию. — Мы уже давно женаты, а я по-прежнему тебя хочу как в тот первый раз.
Алиса дёрнула за пояс его халата и провела руками по мускулистой груди. Стас быстро посадил её на стол, опрокинув свой стакан с недопитым аспирином на пол.
— Что, прямо здесь на столе? — хихикнула Алиса, ощущая голыми ягодицами прохладную поверхность. — Ой, это так неприлично, — хрипло проговорила Алиса, чувствуя как нарастает желание.
— Зато приятно и будет ещё приятнее. Потерпи, — прохрипел Стас, скидывая халат.
Где-то в спальне зазвонил телефон, потом захныкал Данька. Они на мгновение замерли. Но Стас прошептал Алисе, касаясь своими губами её губ:
— И пусть весь мир подождёт, — а потом впился в её губы с такой силой, что Алиса казалось, потеряла слух, отдавая свой язычок на милость победителя. Она расслабилась, позволяя Стасу делать всё, что он хочет, чувствуя как желанием наполняется всё тело и начинает вибрировать от того, что в этот раз Стас вместо ласковой подготовки, сразу вошёл в неё и начал с силой двигаться, словно хотел пронзить её насквозь.
И от такого напора Алиса, возбуждаясь сильнее и сильнее, получила удовольствие гораздо быстрее, чем обычно. При чём в этот раз возбуждение не спало, она только распалилась и ей захотелось ещё оргазм, который пришёл так быстро, что она даже не успела и подготовиться. А всё тело ещё жаждало нового удовлетворения. Она захрипела и впилась ногтями в спину Стаса, крепче обхватывая его ногами. Он тоже застонал, продолжая сдерживаться, чтобы она насладилась ещё новым удовольствием, которое уже подступало. И только когда он почувствовал, что Алиса ослабила хватку, он позволил себе получить то, что так жаждал, чувствуя новые вибрации её уже более спокойного оргазма. А потом вдруг когда они ещё не расцепили объятий она почувствовала как вибрируют стопы и тёплые волны поднимаются от колен до копчика и это казалось таким волнующе прекрасным, что Алиса, почувствовав как Стас освобождается от неё, вновь обхватила его за шею и прижалась к нему.
— Подожди ещё. Не двигайся. Я… не могу тебя отпустить. Пока не могу.
Алисе хотелось целиком отдаться своим новым ощущениям. Она ни разу ещё не получала так много удовольствия. А ещё вот это то, что свалилось напоследок. Эта вибрация. Кажется, это называется кундалини. Надо погуглить.
Стас легонько поцеловал её в губы.
— Милая, там Данька разрывается…
— О, я такая гадкая, — Алиса рассмеялась. — Мне так стыдно-стыдно. Но я такая счастливая. Я столько раз… даже со счёта сбилась. Я тебя люблю. Люблю.
Она опять прижалась к нему.
Стас стащил её со стола и легонько шлёпнул по ягодице.
— Вот тебе, моя гадкая.
Алиса застонала от новой волны, которая окатила её от ступней ровно до того места, где коснулась рука Стаса. Если бы ей не было стыдно, она попросила бы чтобы он шлёпнул ещё. Что же это с ней сегодня?
Но Стас уже надевал халат. Пока завязывал пояс, хитро взглянул на неё.
— Тебе было хорошо?
— Хорошо это четыре, а у меня было пять с плюсом, — сказала Алиса, приваливаясь спиной к столу и цепляясь за него руками. Ноги у неё ослабли так, что хотелось лечь.
— Значит, — улыбнулся Стас. — Ты экстремалка. И оказывается я неправильно с тобой обращался. Учту на будущее. Пойду-ка я посмотрю, что Данька так орёт.
— О да! — выдохнула Алиса. — Я что-то совсем не в состоянии. Ноги отнимаются. Я гадкая мамочка. Даже не могу пойти к ребёнку.
Стас довольно хмыкнул. Проходя мимо, ущипнул её за сосок.
— Какая ты всё-таки аппетитная стала. Может, ещё покормишь грудью немножко?
На соске тут же выступила капля молока.
— Если только тебя, — усмехнулась Алиса, опять почувствовав вибрацию в пояснице.
— Дай-ка попробую, — Стас слизнул каплю молока. — Не очень вкусно, но можно привыкнуть. Если не успеешь приготовить ужин, готов попробовать.
— Наглец, — Алиса почувствовала, что покраснела.
Стас вышел из кухни. Алиса снова уселась на стол и посмотрела в окно. За эти минуты — Алиса понятия не имела сколько длился процесс их сумасшествия, мир в её голове поменял полярность. Удивительным образом их близость вернула радость жизни. Она снова была готова жить и сражаться с трудностями. И она больше не казалась себе неудачницей.
О, она ещё покажет этому миру, кто она есть на самом деле. Алиса вдруг почувствовала ту же энергию, которая была у неё, когда она находилась в теле Мари. Она же та самая душа, которая пыталась изменить исход истории и предотвратить восстание декабристов.
Алиса всё ещё сидела на столе. Голая и счастливая, несмотря на складки на животе и выпирающий животик. Она слышала, как приговаривая Стас с Даней на руках идёт к ней. Нужно было бы слезть с этого стола, на котором она получила такое удовольствие, и натянуть халат, но Алисе хотелось продлить это ощущение счастья хотя бы ещё на несколько секунд.
В дверях появился Стас с малышом на руках. Даня, увидев её, звонко крикнул «ма». Алиса лениво повернула голову. Хорошо, что сынок ещё маленький.
— Вот это да! — воскликнул Стас. — Погляди-ка, Даня. Наша мамочка совсем совесть потеряла. Даже не оделась. Хорошо ещё, что ты слишком мал, чтобы это понимать.
Алиса лениво слезла со стола, чувствуя себя подобной Афродите и такой же совершенной.
— Между прочим в обнажённом теле нет ничего постыдного, — сказала она, лениво потягиваясь. — Даже если оно не совершенно.
— Ты совершенна, — сказал Стас, усаживая Даню в высокое кресло для кормления. — Но я тебя умоляю, займись малышом, наконец и прекрати меня соблазнять. Мне надо на работу хотя бы к обеду успеть.
Алиса строго взглянула на Даню.
— Итак, молодой человек, с сегодняшнего дня у тебя начинается новая жизнь. — Твоя ма больше не будет угождать каждому твоему крику.
Стас хмыкнул.
— Заявка на победу. Займись поисками няни. Мне придётся задержаться.
Упомянув про новую жизнь, Алиса и сама не знала, чем обернуться её слова. Иногда каждое предложение может оказаться пророческим.

ГЛАВА 21

Алиса сдалась после сбежавшей третьей няни. Весь их опыт и стаж работы разбились об Данькино упрямство. Он не желал ни есть из бутылочки, ни спать, ни гулять. Он заходился от крика, становился весь красный. Не разрешал менять ему подгузник.

Алиса перепробовала всё. Пошла даже на то, что наливала сцеженное молоко, которое вдруг опять появилось, в бутылочку. Но малыш не брал соску в рот, когда его кормили чужие. Последний раз, просматривая фотографии нянь, Алиса нашла милую девушку, похожую на Алёнку и пригласила её.
На самом деле Алисе показалось, что Дане няня понравилась. Он улыбнулся и протянул ей машинку. Некоторое время они катали машинку в манеже. Даня улыбался и радостно лепетал.

Понаблюдав за ними, Алиса собралась и выскочила из квартиры. Теперь она далеко не уезжала. Кружила по улицам, доходила до Чистопрудного бульвара. Проходя мимо кафешки, вспоминала профессора. Верный своему слову Никит Сергеевич несколько раз посылал ей приглашения на лекции о чёрных дырах. Алиса каждый раз собиралась прийти, но упрямый Даня менял её планы. Иногда Алиса ловила себя на мысли, что относится к малышу не как к ребёнку, а как ко взрослому, перенося на него свои обиды. В мечтах Алиса была в университете. Сидела с молодыми людьми, заражаясь их амбициями, а после лекций обсуждала с ними чёрные дыры. И ведь у неё было что им сказать. Пусть даже она не собиралась признаваться, что испытала на себе что значит путешествовать во времени.

И вот когда Даня опять капризничал, заставляя её посвятить себя роли матери, Алиса ругала себя за эти амбиции, за нереализованные мечты, которые казалось разрывали её изнутри.
В этот раз Алиса так торопилась, что даже куртку надевала в лифте. Так хотелось скорее выбраться на волю. На улице после унылой череды серых дней с дождём и снежной кашей под ногами выдался погожий морозный денёк. На бульваре замёрзли лужицы. После вчерашнего дождя было хоть и скользко, но светло и радостно. Алиса улыбнулась и, сощурившись, пошла навстречу солнцу. Остановилась у катка и, наблюдая за катающимися, решила позвонить Стасу, чтобы спросить, когда же они пойдут на каток. И тут обнаружила, что телефон остался в квартире.

Ладно, значит так и должно быть, решила молодая женщина. У няни был телефон Стаса, и она позвонит ему. Алиса снова взглянула на каток. Ужасно захотелось взять коньки напрокат и покататься. А почему бы и нет? Она почти бегом побежала по бульвару пока не пропало желание и вдруг увидела знакомую фигуру профессора.
— Здравствуйте, — обрадовалась Алиса.
— Здравствуйте, — Никита Сергеевич улыбался. — Как поживаете? Как ваш милый малыш?
— Последнее время его вряд ли можно назвать милым, — сказала Алиса. — Сегодня у нас уже третья няня. Надеюсь, она справится.
— Я тоже надеюсь. Хотелось бы видеть вас на лекциях. Выступают разные профессора. Столько информации. С вашим опытом перемещения вам было бы интересно.
— Я постараюсь больше не пропускать, — сказала Алиса, скосив глаза на каток. Она хоть и рада была встрече, но боялась как бы желание встать на коньки не кануло в бездну как многие предыдущие.
Профессор проследил за её взглядом.
— Умеете кататься?
— Когда-то каталась. А вот сейчас подумала, что надо бы пойти и хотя бы полчасика вспомнить как это бывает.
Неожиданно профессор протянул ей руку.
— А давайте вместе попробуем.
— Шутите?
— Вовсе нет. Я ведь когда-то мастером спорта был. Много лет не стоял на коньках, но надеюсь, что смогу вас поддержать. Супруга у меня далека от спорта. Предпочитает книжки читать. А на коньках одному неинтересно. Помните, как у Толстого в «Анне Карениной»? Левин катается с Китти на коньках?

Алиса еле успевала за быстрыми шагами профессора. Пыталась припомнить эпизод из романа, но только тряхнула головой.
— Знаете, а я ведь совсем не помню. Я, вообще, Толстого не очень любила в школе. А с тех пор не перечитывала.
— Толстого рано проходить в школе. Такой любви как у Анны Карениной школьникам не понять. Я сам долго не понимал. И только вот с возрастом осознал, что другого выхода в том обществе и быть не могло. Не та она была женщина, чтобы посвятить себя дому и ребёнку, пусть даже от любимого человека. Ей нравилось блистать в обществе, а не быть изгоем.
— О! — выдохнула Алиса. — Похоже ни одна она такая.
Но профессор, похоже, не услышал её последних слов. Они вошли в раздевалку. Алиса чувствовала себя на подъёме. Наконец-то она будет не завидовать, а действовать.
— Садитесь на скамейку, я возьму коньки. Какой у вас размер?
— Тридцать седьмой. Но я сама…
— Позвольте за Вами поухаживать. Присядьте и отдохните.
Алиса села, наблюдая за стайкой молодежи. Они чему-то смеялись, подшучивая друг над другом. Щёки у всех были красные, глаза горящие. Сброшенные коньки валялись рядом. Девушка с длинными волосами с удивлением смотрела на профессора. Даже толкнула девочку, сидящую рядом и показала на него.

Никита Сергеевич поймал взгляд и, проходя мимо, спросил:
— Молодежь, как там лёд?
— Покатит, — ответила та же девушка. И вдруг вскочила:
— Вы похожи на Магомаева из сериала. Это не вы там снимались?
Профессор рассмеялся.
— Нет, я всего лишь препод.
И, не обращая больше внимания на девушку, пошёл в прокат.
Уже через пять минут он вновь оказался перед Алисой, которая с интересом глазела по сторонам, наслаждаясь тем, что находится в гуще самой жизни.
— Надевайте, а я правильно зашнурую, — сказал он, подавая пару слегка потрёпанных, но белых фигурных коньков.
— Ну что вы?! Я сама справлюсь, — смутилась Алиса.
— Поверьте старому мастеру спорта. Если вы не занимались профессионально, вы не зашнуруете коньки так чтобы свободно кататься.
— Свободно кататься?! Издеваетесь?! — рассмеялась Алиса, смущённая из-за того, что профессор встал на коленку и профессионально вставил её ногу в ботинок. При этом он был так близко, что она заметила седые волосы на макушке. Но лысины у него тоже не наблюдалось. — Боюсь, что я вытру весь лед на катке. Последний раз каталась… даже не помню когда. — Плохо, что без носков, — заметил Никита Сергеевич, — ловко справляюсь со шнуровкой.
— Так, ну, а теперь, милая барышня, придётся подождать.
Профессор сел рядом, подержал коньки в руках, рассматривая их, а потом порывисто повернулся к Алисе. Глаза у него при этом стали молодые и задорные. Так, словно в этой раздевалке, с него слетело пару десятков лет.
— Знаете, а я счастлив. Спасибо вам. Вот не зря говорят, что надо общаться с молодыми. И особенно с красивыми девушками. Это прибавляет энергии. Я на самом деле чувствую себя как Левин. Хотя и волнуюсь, что радикулит прихватит.
— И что там было с Левиным?
— Придете домой, откроете Толстого и прочитаете. Прекрасная сцена. Если буду рассказывать, начну смущаться. Ну что, идёмте? — Он ловко вскочил со скамейки. — Разрешите вас пригласить…
Алиса, уцепившись за руку, поднялась вовсе не так ловко как Муслим. Компания молодежи перестала материться и вытаращилась на них.
— Во дают! — сказал коротко постриженный парень.
— А что, молодцы, — отозвалась девушка, которая сравнивала профессора с Магомаевым.

Алиса и профессор вышли на улицу. И тут вдруг засияло солнце. Лёд заискрился, а в лицо полетели снежинки.
— Здесь осторожнее, ступеньки, — предупредил Никита Сергеевич. _ Кстати, Левин и Китти катались на Патриках. Левин считался знатным конькобежцем, а Китти, наоборот, только училась. И она сказала, что чувствует себя с Левиным уверенно, — Муслим посмотрел на неё своим бархатным взглядом.
— Ну прямо как я, — тихо сказала Алиса, стараясь держать ноги ровно.
— Если вы катались, то вспомните. Это как на велосипеде.
Они прокатились круг и Алиса действительно почувствовала, что ногам стало легче. Но она всё ещё боялась отпустить профессора. А может и не хотела. Она давно не чувствовала себя так прекрасно. Она даже забыла и про Даню с няней, и про то, что оставила дома телефон. Интересно, что подумал бы Стас, если бы увидел её, катающуюся с профессором? От солнца и движения Алисе стало жарко. Она стянула шапку и расстегнула пуховик.
— Давайте немного отдохнём, — предложил профессор.
Они встали у бортика катка.
— Надо легче одеваться, — сказала девушка.
— Это хорошо ещё, что я сегодня не в костюме и в шляпе, — засмеялся Муслим.
— А вам разве не нужно быть на лекциях?
— Я на больничном, — он рассмеялся, расстёгивая куртку.
— Ой, вы же простудитесь.
— Да бросьте. Не убьёт же меня какое-то повышенное давление. Если давление поднимается, значит, это кому-то нужно. А я устал от студентов и воспользовался этим, чтобы остаться дома. Но потом меня что-то вытащило на улицу. Проглотил таблетку и вышел. В Москве в декабре не так часто бывает солнце. Неужели сидеть дома и болеть?! Лучше надеть коньки и вспомнить молодость. Ну что, покатились дальше? Ещё круг и вы пойдёте на тройной тулуп.
— Вы меня переоцениваете, — засмеялась Алиса. — Я боюсь от вас отцепиться и упасть.
— А знаете — падать не так страшно. Спортсмены привыкают к падениям. Это часть тренировки. А давайте-ка я вас отпущу. Так, стойте. — Никита Сергеевич сделал пируэт и повернулся к ней лицом. Я поеду спиной и если что, вас поймаю.
Алиса поехала вперёд, любуясь как легко он, немолодой уже человек, едет спиной. Его лицо раскраснелось. Они постепенно ускорялись и вот уже Алиса уверенно держалась на коньках.
— Ну вот видите. Ещё кружок и отдохнём, —сказал профессор. — А потом буду учить вас кататься спиной.
— Спиной? — Алиса так растерялась, что споткнулась и полетела бы вперед, если бы её не подхватили сильные руки профессора. На мгновение их тела соприкоснулись, и он поцеловал Алису в разрумянившуюся горячую щёку.
— Простите. Вы такая милая. Знаете, сколько раз я так подхватывал свою партнёршу. Я занимался парным катанием. Мы даже выиграли какие-то чемпионаты, а потом она получила травму. Я тренировался один, а потом понял, что жизнь спортсмена это не мое. И тут пришло новое увлечение физикой.
Алиса выдохнула. Сердце билось как сумасшедшее. Мало того, что она испугалась, когда летела носом на лёд, так тут ещё и этот поцелуй. Поцелуй это уже о чём-то говорит. Это уже не просто кокетство. Раньше у женщин целовали руку. Ну, а тут. Нет, это не годится, она взглянула на профессора, но он итак выглядел таким смущённым.
— Вы это… пожалуйста… Поймите, мы с вами… — Алиса тряхнула подняла лицо к небу, пытаясь подобрать нужные слова. И ей вдруг совсем как в детстве захотелось поймать ртом снежинку. Алиса запрокинула голову и вдруг почувствовала как опять земля уходит из-под ног. Очнулась, когда шлёпнулась на лёд. Профессор смотрел на неё.
— Послушайте, я не рискнул к вам прикоснуться. Руку можно подать?
Алиса попробовала встать сама, но уставшие ноги опять разъехались и она шлёпнулась перед Муслимом на колени. От такого позора даже голова опустилась. Её словно наказали за то, что она отчитала взрослого человека. Профессор молча протянул ей руку и поставил её на лёд.
— Вам нужно отдохнуть. Пойдёмте выпьем чаю. И не сердитесь на меня, — он обаятельно улыбнулся. — Это был отеческий поцелуй.
Алиса покачала головой, но профессор так походил на Магомаева в этот момент, что она улыбнулась.
— Мне не хочется чувствовать себя виноватой перед мужем.
— Не оправдывайтесь. Такая красивая женщина не должна оправдываться.
— Ой, — Алиса зацепилась зубцом и опять полетела бы, если бы её не подхватили.
— Послушайте, я больше вас не отпущу, — профессор подхватил её под руку. Так молча они покатили к раздевалке.
Но тут вдруг заиграл вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Вокруг зажглись фонари. И Алисе вдруг так захотелось закружиться в танце под музыку подобно фигуристам на телевидении.
— Знаете, я вам так завидую, что вы были фигуристом. Я бы так хотела прокатиться под этот вальс. По-настоящему станцевать.
— А давайте попробуем, — Муслим перехватил её руки так, как выезжают фигуристы на лёд перед выступлением и широким шагом заставил её катиться рядом.

Алисе вдруг вспомнилось как в теле Мари она умела прекрасно танцевать. Но тут было её тело, и она могла только следовать за партнёром. Алиса расслабилась, стараясь не думать о коньках, а слушать музыку и партнёра. И у неё получилось да так здорово, что перед павильоном, где была раздевалка, Муслим её крутанул как настоящую спортсменку. От неожиданности Алиса закружилась на коньках, думая, что сейчас упадёт, но профессор подхватил её и, сделав пируэт с ней на руках, ловко затормозил, поставив на лёд.

Раздались аплодисменты. Это была всё та же девушка, которая сказала, что профессор похож на Муслима.
Алиса чувствовала, что раскраснелась, но была так счастлива и довольна собой, что даже исполнила на зубцах поклон.
— О Боже! Умоляю. Прокатитесь со мной, — попросила девушка.
— Маш, ты сдурела! — парень с длинной чёлкой дёрнул её за руку. — Ты что?! Хорош, к людям приставать. А ну поехали быстро!
Девушка бросила умоляющий взгляд на профессора, но парень уже перехватил её руку и потащил на середину.
— А вы пользуетесь популярностью, — заявила Алиса, чувствуя себя более уверенно, когда она шла хоть и в коньках, но по твёрдому полу в раздевалке.
— Это не я, а моё умение держаться на коньках. Да и вы молодец. Собрались и прекрасно прокатились.
— С вашей помощью, — сказала она.
В раздевалке Алиса плюхнулась на скамейку и стянула куртку.
— Как ноги-то устали. Я, наверно, всё на сегодня, — Алиса принялась расшнуровывать ботинки. На этот раз профессор помочь не предложил. Сходил за обувью в гардероб и занялся своими коньками.
— Очень пить хочется. Холодненького чего-нибудь, — сказала Алиса, глядя в сторону буфета.
— Не холодненького, а горяченького. Принесу чаю. Булочку или пирожок будете?
— Ужасно голодная, — призналась Алиса.
А потом они пили горячий чай и болтали. Он рассказывал про студентов и экзамены. Алиса пыталась представить каково это быть молодой беззаботной и учиться в универе у такого профессора.
Расстались у павильона. Профессор сказал, что ему ещё нужно зайти к знакомому. Алиса была рада, что осталась одна. Было так здорово идти, чувствуя как пощипывает мороз щёки и поскрипывает под ногами выпавший снежок.
Не хотелось думать о том, что происходит дома и что она забыла телефон. Пусть весь мир подождёт. Ей редко бывало так хорошо последнее время. Неожиданно её взгляд упал на магазин. В витрине были выставлены лыжные костюмы, клюшки, лыжи и… чудесные белые коньки. Алиса застыла перед витриной, не в силах двинуться дальше. Кажется, никогда и ничто ей не хотелось как эти коньки. Ни одно платье или сумочка не вызывали в ней подобного восторга. Но сегодняшний вечер с профессором, искрящийся снежок и похрустывающий под коньками лёд были настолько восхитительными, что она почувствовала себя другим человеком. Живым. Весёлым. Энергичным. Что-то подобное она чувствовала в теле Лизы когда напролом скакала галопом или в теле Мари, когда играла прелюдию Рахманинова декабристам. Напрасно здравый ум увещевал Алису поспешить домой. Она итак уже опаздывала. Даже не знала сколько сейчас времени. И не боялась спросить.
Но она же всегда была ответственной. Ставила интересы других выше собственных. Так было с первым мужем, когда гладила ему рубашки, а сама надевала что-нибудь поскольку на себя не оставалась сил. И что это ей вдруг вспомнилась её прошлая жизнь?
Нет, она просто обязана иметь эти коньки. Если у неё будут свои коньки, тогда она точно будет кататься, а, значит, будет счастлива. Ведь у неё в кой-то веки есть деньги. Каким-то чудом она успела положить карточку в потайной кармашек. А вот телефон забыла. Конечно, магазин на бульваре должно быть очень дорогой и разумнее было бы купить коньки на Озоне.

Неважно. Алиса влетела в магазин и чуть не сбила охранника с рацией.
— Девушка, куда вы так спешите?
— Где продают коньки? У меня мало времени.
— Вниз по лестнице. На первом этаже только одежда.
Алиса чуть ли не кубарем скатилась с лестницы и сразу увидела полки, на которых аккуратно сверкая лезвиями, стояли рядами белые фигурные коньки. Алиса нашла свой размер и быстро всунула ногу. Коньки сели, словно были на неё сшиты. Конечно, нужно было бы померить на носок. Но к чёрту сегодня быть осмотрительной. Потом можно поменять или кататься без носок. Сегодня же каталась. Тем более, что коньки оказались утеплённые.
— Девушка, Вам помочь с размером? — перед ней возник мужчина-продавец лет двадцати пяти с прямыми светлыми волосами, лежавшими так гладко, словно он только что вышел из парикмахерской.

— Нет, размер мой. Сколько стоят?
Продавец подошёл к полке и снял другую пару. На той, что схватила Алиса, ценник отсутствовал.
От услышанной цены Алиса чуть не свалилась с банкетки и сразу попыталась вытащить ногу из ботинка, но нога словно приросла.
— Девушка, ну что вы?! Это известная фирма. Встанете на лед как фигуристка. Я своей девушке такие купил. Она в восторге. Вы тоже должны такие купить. И позвольте я вам помогу.
Парень встал на одну коленку и ловко освободил Алису от конька. Сегодня уже второй мужчина встает передо мной на колени, мелькнула и убежала мысль в голове Алисы. Надо срочно бежать из этого магазина.
А парень уже нес ей другую пару. Мелькнули, ослепив её лезвия, а в голове вдруг заиграла мелодия «Мой ласковый и нежный зверь».
— С Вашего позволения, как человек который катается, я вам скажу, что вам нужно на размер больше. Будет холодно, носок подденете.
— Я опаздываю. Я в следующий раз приду.
— Понимаете, следующего раза может и не быть. Вы скажете, что коньки это дорого и обойдёте магазин стороной. А ведь каток это удовольствие. Когда идет снег и музыка играет.
— Давайте примерим тридцать восьмой размер.
Продавец наклонился к ней.
— Я сегодня в прокате брала тридцать седьмой.
— Так там же все коньки раздолбанные. Тем более, я теперь уверен, что вам нужны этот размер.
— Хорошо, давайте эти. Некогда мерить. Где у вас касса? Ужасно опаздываю, — Алиса чувствовала, что этот поединок с продавцом лишил её последних сил.
— Идёмте вместе. Я покажу.
Когда Алиса вышла с увесистым пакетом из магазина, опять пошёл снег. Она вдохнула морозный воздух и как можно быстрее пошла по бульвару. Теперь угрызения совести совершенно затмили радость от покупки и от всего вечера.

ГЛАВА 22

Приближающаяся громада высотки давила на Алису словно тюрьма. Ужасно не хотелось идти домой. Она чувствовала себя страусом, прячущим голову в песок. Кажется, впервые она боялась встречи со Стасом. А в том, что он дома, Алиса не сомневалась. И ещё этот дурацкий пакет с коньками, который периодически больно бил по ноге. Будет лучше, если признаться, где она была. Нет, ни в коем случае нельзя упоминать профессора. Можно сказать, что взяла коньки в прокате и ей так понравилось кататься, что решила купить свои.

Дай Бог, если Даня вёл себя хорошо и Стаса не вызвали с работы. Конечно, она вела себя безответственно, находясь столько времени без связи. Дурацкие мобилки, выругалась Алиса, нажимая на кнопку в лифте.

Раньше Алиса злилась, что лифт едет слишком долго. Сегодня, ей показалось, что он взлетел как самолёт. Ей бы хотелось ещё ехать и ехать. Только бы не домой. Алиса взглянула на себя в зеркало. Как ни странно, выглядела она прекрасно, хотя щёки пунцовые от мороза выдавали, что она слишком долго была на морозе.

Алиса медленно вышла из лифта и остановилась, прислушиваясь. Тишина. Ну и то хорошо. Вытащила ключи, но рука дрожала от волнения и от мороза и она никак не могла попасть в замочную скважину. За дверью послышались голоса и дверь распахнулась. В коридоре стояли Алёнка и Стас. Алиса успела отметить, что сегодня Алёнка заколола наверх волосы и эта причёска шла ей ещё больше, чем локоны. В остальном она выглядела в униформе: топик, обтягивающий высокую грудь и лосины.

— А вот и наша мама пришла. Молока принесла, — пропела Алёнка, выглядывая из-за плеча Стаса. — Как обычно шопилась. Что это там? Такой большой пакет. Стасик, ты только посмотри. Твоя жёнушка, которая бросила сыночка на няньку, купила коньки. А не слишком ли она стара, чтобы стать фигуристкой, — Алёнка смерила Алису взглядом. — Ой не могу. Слушай, ну я пошла, а ты сам с ней разбирайся. Нашёл себе жёнушку. Кукушка и есть кукушка. Да ещё дома вечно жрать нечего.
Алиса смотрела в уставшие глаза Стаса. Пакет вывалился из рук на пол. Какая же она дура, что купила коньки. Сдала себя с потрохами.
На пороге Алёнка обернулась и подняла вверх пальчик с длинным выкрашенным чёрным лаком ногтем.
— Но мы с тобой, Стасик, договорились. Мне деньги нужны.

— Что она здесь делала? — спросила Алиса, вновь чувствуя знакомую злость. Этой девчонке опять удалось её опустить. Весь чудесный день исчез, словно его и не было, а она, стоя перед мужем, чувствовала себя глупее некуда. Наверно, она и сама раньше презирала таких мамашек с их маниакальным желанием развлекаться.
Стас развел руками.
— Ты не поверишь, но она помогла. Успокоила Даню. Накормила. Когда мне позвонила няня и сказала, что ты оставила дома телефон…
— Не оставила, а забыла, — прервала его Алиса.
— Ну пусть забыла. Но ты же ведь обнаружила это. Могла бы вернуться. Знаешь ведь, как Данька капризничает с чужими людьми. Тебя что, это вовсе не волновало?
Алиса вспомнила вальс, искрящийся лёд, коньки. Ей было так хорошо. Волновало ли её в тот момент, что Даня мог не принять очередную няньку?
— Знаешь, я так устала от его капризов, что старалась об этом не думать. Он же не мог орать вечно. Ты понимаешь, что я схожу с ума? Мне нужно было хоть чуть-чуть отвлечься и побыть одной. Ты не знаешь, что такое посвящать все свои часы маленькому монстру.
Стас вздохнул.
— Что с тобой? Мне кажется, ты совсем не любишь нашего сына. Ты… — Стас замялся.
Алиса подбоченилась.
— Ну ладно, скажи уж как есть. Скажи, что я плохая мать. Что думаю только о себе и развлечениях. Скажи!
Алиса сделала шаг к Стасу. На мгновение ей показалось, что она даст ему пощёчину. Она замахнулась, прохрипев «ненавижу». Причём это относилось даже не к его обидным словам, а к тому, что он позволял этой девчонке влезать между ними. За то, что он разрешал говорить ей злые слова своей жене. За то, что он допускал её до сына, принимал её помощь, в то время, как её надо гнать из их дома поганой метлой.
— Остановись! — Стас перехватил руку Алисы, но тут же отпустил. — Ты понимаешь, что действуешь неадекватно. Так что-либо ты собираешься… — Стас остановился.
Алиса прислонилась к стене, чувствуя как закружилась голова.
— Ну договаривай! Что там тебе нашептали? Признать меня недееспособной? Сдать ребёнка в детский дом? Что ещё?
— Успокойся, а? — в голосе Стаса слышалось раздражение. — Тебе нужно сходить к психологу. Такое случается когда…
— Такое случается, когда чужие люди вмешиваются в семейную жизнь. Какого чёрта ты позвал эту девку? — закричала Алиса. — Или она опять пришла как добрый ангел и напела тебе в уши, что у тебя плохая жена? А у него, — Алиса ткнула пальцем в сторону комнаты, где стояла кроватка малыша — плохая мать?
Алиса чувствовала как запылали щёки. По спине уже давно катился пот. Ах, да она же так и не разделась. До сих пор в куртке. Её взгляд упал на пол. А вон там, в хрустящем пакете, валялся на полу её прекрасный день.
Теперь Алиса уже не знала, встанет ли снова на коньки. Возможно, отнесёт их в магазин, чтобы получить назад деньги. Ведь коньки теперь будут ассоциироваться с этой отвратительной сценой, с наглым заявление молоденькой соседки, что она слишком старая, чтобы кататься.
Чёрт!

Алиса сбросила ботинки и прошла на кухню. Открыла шкафчик, где стояла бутылка коньяка и с размаху налила себе рюмку, расплескав на скатерть жёлтую жидкость. Плевать! Пусть ещё и в алкоголички её запишут. Хуже уж некуда.
Стас появился в дверях, когда спасительное тепло добралось до желудка, а руки перестали дрожать от напряжения. Алиса постучала пальцем по бутылке и с вызовом посмотрела на мужа.
— Да, я пью. И если ты не составишь мне компанию, продолжу в одиночестве.
Стас покачал головой.
— Ты хотя бы ела что-нибудь?
— Уже не хочу. Аппетит испортили.
Стас сделал ей бутерброд с колбасой и сел напротив.
— Выпьешь со мной? — спросила слегка захмелевшая Алиса.
— Нет! У меня завтра совещание с утра и потом весь день расписан.
— О, ну конечно. Мы же важные люди. Не то что я, неудачница, — Алиса потянулась за бутылкой, но Стас опередил её и заткнул бутылку пробкой. — Сначала съешь бутерброд и выслушай меня.
— А ты что раскомандовался? — усмехнулась Алиса.
— Я твой муж, если ещё помнишь.
— А ты помнишь об этом, когда с малолеткой кокетничаешь? И о чём таком вы с ней договорились?
Стас вздохнул.
— Поскольку тебе нужен отдых, а ни одна няня не справляется, Алёна будет присматривать за малышом в твоё отсутствие. А ты…
— Что? — выкрикнула Алиса, бросив откусанный бутерброд на стол. — Я этого никогда не допущу! Неужели ты не понимаешь, что эта тварь всё спланировала. Она подбирается к тебе с помощью нашего сына. Она влюблена в тебя как кошка. Думаешь, я не вижу, как она на тебя смотрит?!

Некоторое время Стас рассматривал свои руки, лежавшие на столе, потом поднял взгляд.
— Никогда не думал, что мы дойдём до такого, Мари-Алиса. Но, — Стас развёл руками — обстоятельства сильнее нас. Я не могу позволить тебе так обращаться с малышом. То, что ты не вернулась за телефоном лишь подчёркивает, что тебе на него плевать. А я уже думал, скорую Даньке вызывать. Когда я приехал с работы, Данька зашёлся так, что только ротик открывал, а кричать уже не мог. Няня вся бледная была, хоть самой врача вызывай.
— И тогда ты вызвал эту дрянь? — спросила Алиса, нависая над столом.
— Перестань её оскорблять. Алёна сама пришла, чтобы помочь. Даня орал так, что весь дом слышал. Алёна взяла его на руки, и он сразу затих. А потом она и покормила его из бутылочки и подгузник поменяла. Покачала чуть-чуть на руках и Данька уснул.
Алиса почувствовала как по щекам поползли слёзы. Рука потянулась к бутылке, но Стас опередил её и сам налил рюмку. Алиса заметила, что и у него рука чуть подрагивала от волнения.
— Поверь, будет лучше, если ты примешь это. Без няни ты не можешь, а единственная няня, это Алёна. И не пей много. Это не выход. Алёна придёт к Дане в два часа, я приеду в семь тридцать. Ты можешь использовать это время по своему желанию. Спокойной ночи.

Стас поднялся и вышел с кухни. Алиса подошла к окну, где по набережной как всегда, переругиваясь сигналами, ехали автомобили. Как же всё хреново, подумала Алиса и налила себе ещё рюмку. Она вовсе не была уверена, что остановится. На столе валялся надкусанный бутерброд как символ её сломанной жизни.

Ещё несколько часов назад она чувствовала себя счастливой. Вальс. Коньки. Музыка. И вот, пожалуйста, расплата за беспечность. И как теперь быть? Зная характер Стаса, Алиса понимала, что он не изменит своего решения. Последнее время её поведение и на самом деле выглядит странно, она и сама это признавала. Но что делать, если у неё кончился запас сил. Если бы Даня был хотя чуть-чуть спокойнее. И что это за ребёнок, которому ни одна няня не подходит?

Алиса прижала лоб к окну, чтобы охладить. Больше всего ей хотелось одеться и уйти из этого дома. Если её отстранили, пусть и справляются сами. Так нет ж. Завтра она должна сама открыть этой твари дверь и отдать Даньку. А потом идти на все четыре стороны.
Забытый на диванчике телефон пикнул поступившим сообщением. Ну кто там ещё?
Оказалось, это профессор. Сообщал, что завтра в четыре будет очередная лекция о чёрных дырах. Было бы хорошо, если бы она смогла прийти.

Алиса выдохнула и села прямее. А что? На этот раз она может пойти. Взяла телефон и написала одно слово «буду». Это чтобы уже не передумать. Если уж за неё всё решили, остаётся плыть по течению. Ей освободили время и она этим воспользуется.
Она вдруг почувствовала голод, словно два дня не ела. Взяла бутерброд со стола и с жадностью откусила. Налила рюмку коньяку, отметив, что руки перестали дрожать, а внутри несмотря на горячительный напиток разлилось холодное спокойствие.

Ты так хочешь, Стасик? Отлично. Делай, что хочешь. Мне уже всё равно.

Глава 23

Утром Алиса проснулась в пять утра, когда Данька и Стас ещё спали. Голова болела от выпитого накануне коньяку, а в горле пересохло. Некоторое время она лежала, глядя на затылок Стаса. Вчера, когда она заявилась с кухни, он ещё не спал. Отвернулся к стене, чтобы её не видеть. Он всегда так делал, когда обижался. Не обнял, когда она легла. Ясное дело, злился.
Ещё и эта девчонка припёрлась невовремя. Алиса еле сдержала стон. Бог ты мой, соседка же теперь будет вертеться тут постоянно. Стас вчера разговаривал с Алисой таким тоном, какого никогда себе не позволял. Да, конечно, она была не права, что не вернулась за телефоном. Но если бы она вернулась, то уже не было ни профессора, ни катка. Но это всё равно не повод. Алиса потёрла глаза. Как же хочется пить. Да и таблетку аспирина надо проглотить.
Алиса как мышка выбралась из кровати и на цыпочках прошла по комнате. Хоть бы Даня ещё поспал. Малыш подозрительно завозился. Алиса замерла. Прислушалась. Нет, вроде спит.
Из зеркала в ванной на неё смотрела опухшая женщина среднего возраста. Алиса ополоснула лицо холодной водой. Вот ведь чёрт. А сегодня ещё лекция в универе. И выглядеть бы хотелось хорошо. Но хорошо это видно не для неё. Алиса вздохнула. Надо ещё поспать. Растворила шипучую таблетку в воде и выпила, стоя у окна, завернувшись в халат.
Надо вернуться в постель и ещё поспать. Только бы не разбудить монстрика. Возиться с ним сейчас не было никаких сил. И тут она решила, что не пойдёт в спальню. В кабинете есть диванчик и плед, можно вздремнуть и там.
Укутавшись пледом, она не заметила как провалилась в сон. Проснулась от того, что на пороге стоял Стас с хныкающим Даней на руках.
— Доброе утро, — сказал он хмуро, покачивая Даню. — Не знал, что у тебя появилось новое место для сна. — Ты с каждым разом удивляешь меня всё больше и больше.
Алиса потёрла глаза.
— Я здесь не всю ночь спала, между прочим. Встала в пять часов водички попить и решила больше не возвращаться. Чтобы вас не разбудить.
— Сушнячок? — саркастически спросил Стас.
— Да, я ещё и алкашка, — сказала Алиса. — Знаешь, у неудачников так бывает?
— Прекрати, а? Какая ты неудачница? Муж, ребёнок, семья. Живёшь в высотке. Прекрасная квартира с ремонтом. Неудачники на помойке сидят.
— Мне не хватает самореализации, — сказала Алиса, вылезая из-под пледа. — Давай мне Даню. Собирайся на работу.
— Вот сегодня придёт Алёна и пойдёшь реализовываться. Можешь позвонить своему профессору.
— Звонить нет надобности, — сощурилась Алиса. — Он сам сообщил мне о лекции.
— Ах, он сам, — Стас нахмурился. — Может, ты и на коньках с ним каталась? То-то у тебя опять крышу снесло.
Алиса опустила взгляд на Даню и начала поправлять ему кофточку, чтобы Стас не заметил, как у неё вспыхнули щёки.
— Перестань так со мной разговаривать, — сказала Алиса и протиснулась мимо Стаса, прижимая к себе Даню.
На кухне посадила Даню в кресло и выдохнула. Стас ясновидящий что ли?! Поставила греть смесь. Услышала как хлопнула дверь. Вот так. Не попрощался. Не поцеловал. Отношения рушились на глазах. Возникла мысль: а стоил ли того каток? Каток был лишь бунтом. И не появись здесь соседка, всё могло прокатить.
А теперь ещё и сегодня эта стервозина явится в два часа. Бог ты мой, сама Алиса в её возрасте была лапушкой, а эта… Да уж, все люди разные. Особенно девушки.
Сегодня Даня не протестовал против бутылочки и даже дал Алисе привести себя в порядок. Целое утро она посматривала на часы. Ещё не сейчас. Ещё есть время. За час начала собираться. Патчи на глаза, маска на лицо. До этого попрыгала на скакалке, чтобы ушли отёки. Уложила волосы. Надела джинсы и новый свитер.
Два часа. Тишина. Два часа пятнадцать минут. Тишина. Может, она не придёт? Но теперь уже Алиса хотела выбраться из этой квартиры. Сменить обстановку. Увидеть профессора и студентов. Послушать умную лекцию, напрячь уснувший за время декрета мозг. В два часа двадцать минут раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Алёнка. Маечка до пупка. В пупке золотая серёжка. Лосины как вторая кожа. Распущенные локоны. Алиса подумала, что она ещё никого так ненавидела как эту девку. И внезапно её осенило. Не впуская соседку, Алиса демонстративно посмотрела на часы.
— Ты опоздала на двадцать одну минуту. И поскольку ты теперь здесь работаешь, я предупреждаю, что опаздывать недопустимо.
Кажется, впервые Алисе удалось смутить дерзкую девчонку.
— Но меня задержали на зачёте.
— Меня это не волнует! — холодно сказала Алиса. — И ещё: поскольку ты теперь няня, то твоя одежда должна быть соответствующая уходу за ребёнком. Поэтому сейчас, — я даю тебе десять минут, — Алиса опять взглянула на часы, — чтобы ты переоделась во что-нибудь более подходящее. И ещё — собери волосы. — Жду! — Алиса захлопнула дверь, успев заметить как вытянулась Алёнкино лицо.
Это была её первая победа над этой девкой. Алиса улыбнулась.
Алёнка вернулась ровно через десять минут. На ней были свободные спортивные брючки и футболка оверсайз с рукавами. Локоны небрежно закручены в шишку на макушке. Причёска, которая открыла её торчащие ушки и явно к ней не шла.
Алиса удовлетворённо улыбнулась, заметив первый недостаток.
— Так подойдёт? — глаза девушки сверкнули от сдерживаемой ненависти.
Алиса улыбнулась.
— Эта одежда больше подходит для игры с ребёнком. Проходи.
Алиса повернулась спиной и прошла на кухню, чувствуя как возмущённая соседка дышит ей в спину. На кухне Алиса повернулась.
— Значит так. Смесь для кормления стоит вот здесь.
— Я знаю, — сказала Алёнка, усевшись на диванчик.
— Не перебивай. Изволь выслушать инструкции. Я буду недоступна, так что ты не сможешь мне позвонить.
— А как это ты будешь недоступна? А если…
Алиса резко повернулась.
— С сегодняшнего дня, я твой работодатель. И называть ты меня будешь на «вы». Понятно?
Алёнка вытаращила глаза, с её губ сорвалось какое-то шипение, похожее на ругательство, но Алиса уже упивалась своей новой ролью.
— Не слышу ответа?
Алёнка смогла лишь кивнуть. Вот оказалось и её прижать можно, подумала Алиса и добавила.
— Тоже самое касается и моего мужа. Никаких «ты» и никаких Стасиков. Всё ясно?
— Да, — выдохнула Алёнка.
Из комнаты донёсся писк Дани. Алиса взглянула на притихшую Алёнку.
— Если тебе всё ясно, ты можешь приступать к своим обязанностям, — сказала Алиса. — Мы итак потеряли много времени. Надеюсь завтра ты не опоздаешь и придёшь в соответствующем виде.

Пока Алиса одевала шубку, услышала Алёнкино сюсюкание над Даней. Надеюсь, он не будет называть её «ма» подумала она, поспешно закрывая дверь. У лифта проверила телефон. Конечно, она не будет его выключать, это она так ставила девчонку на место.
На улице Алисе в лицо полетели снежинки. Молодая женщина вдохнула свежий воздух. Свобода.
Эх, если бы она знала, во что обойдётся ей эта свобода.