Татьяна Лисицына
Наследница миссии (продолжение)
ГЛАВА 18
В лифте Михаил даже боялся смотреть на дерзкую девчонку. Не хотел спугнуть то призрачное чувство надежды, которое росло пропорционально минутам их встречи. У него давно не было женщины после Ангелы. Они все разочаровывали его.
После Ангелы Михаил опять вернулся состояние, в котором женщины значили для тебя не больше чем тюбик с зубной пастой в ванной. Михаил выпроваживал любовниц сразу после того, как желание покидало его. Оставалась лишь жалость к той, которая не была так хороша как Ангела и презрение к себе, что опять поддался желанию тела. Посадив девушку в такси, Михаил возвращался домой и наливал виски, чтобы отключить мозг. Иногда, если на следующий день не было операции, хирург мог пить до тех пор, пока не оказывался в кровати и засыпал.
И вот теперь Михаил опасался, что эта Алёнка опять разочарует его. Всё ещё молча, он отпер дверь и пропустил девушку вперёд. Она прошла чуть коснувшись его и он снова вдохнул её особенный запах свежести, не перебитый духами.
В узкой прихожей Алёнка резко повернулась к нему.
— Даже не знаю, зачем я пришла! Не хочу чтобы ты подумал, что я …
Михаил откинул с её лица упавший локон.
— Ты даже не представляешь о чём я думал, — пробормотал он, прислонившись к стене. — И ты даже не представляешь на что я надеюсь и как боюсь, что ты разочаруешь меня, как все те, кто были после неё.
Алёнка хмыкнула.
— Всё-таки ты очень странный. Какой-то надломленный, — она подняла руку. Мелькнули её чёрные ногти, и Михаил с трудом удержался, чтобы не начать целовать пальцы, поддаваясь иллюзии, что это Ангела.
Девушка погладила его по щеке и прижалась к нему:
— Я не из тех, кто разочаровывает. Я из тех, кто очаровывает. Во всяком случае мой парень, с которым я рассталась после болезни, до сих пор меня преследует. И, вообще, я могу заполучить любого парня, даже если у него есть девушка.
— Не сомневаюсь, — пробормотал Михаил, закрывая глаза и отдаваясь её прикосновению. — Ты очень красивая и необычная.
— Дело не в красоте. Во мне есть драйв. Я другая, — она помедлила. — Стала другой после болезни. В меня словно вселилась новая душа. А иногда у меня бывают такие приступы отчаяния, что хоть вешайся.
Михаил положил ей руки на плечи, прислушиваясь к себе. Он хотя и желал эту девчонку, в нём было нежности, чем страсти. Но он боялся поверить, что это Ангела. И всё же в её дерзости и совершенно другой внешности было больше Ангелы, чем в Алисе.
— У меня тоже бывают приступы отчаяния, — сказал он. — Такие хоть вешайся.
— И что ты тогда делаешь?
— Пью, если нет операции.
— Ты хирург?
— Пластический.
Она хихикнула.
— Мы всё ещё в коридоре и ты не раздел меня.
— Ты рискуешь, — сказал он. — Я не останавливаюсь на полдороге.
— Я тоже, — она потянула за две полы его куртки. Кнопки затрещали. Он сбросил куртку на пол и, посадив девушку на пуфик, начал снимать сапожки.
Когда Михаил поставил Алёнку на пол, она оказалась гораздо ниже его и это показалось уютнее. Ангела тоже доставала ему до подбородка. Алёнка обхватила его за шею, подняв лицо. Тогда он не выдержал и снова прижался к её губам, уже не заботясь, что она испугается. Он целовал её так же дерзко как Ангелу. Та как-то сказала, что такими поцелуями он забирает её душу. Но девчонка вовсе не испугалась, когда они, тяжело дыша, отстранились.
— Ничего себе. Ты такой страстный или у тебя долго никого не было?
— Это уже неважно.
Михаил сбросил ботинки и схватил Алёнку на руки. Ему захотелось перекинуть её через плечо и надавать по попе за тот огонь, который она зажгла, но особенно за то, что она разбередила старое чувство. А он не хотел разочаровываться.
Он принёс её в маленькую спальню с задёрнутыми шторами и включил свет. Поставил девушку на ноги. Вспомнилась их игра с Ангелой. Тогда они медленно разрывали одежду друг на друге и смотрели. Это было тогда, напомнил он себе. Сейчас ему не хотелось играть. Ему хотелось медленно раздеть её и ласкать.
Он запустил руку в её волосы, а она доверчиво положила голову ему на грудь.
— У тебя так бьётся сердце, — Алёнка смотрела на него снизу вверх.
Он провёл пальцами по её лицу. Обвёл губы.
— Ты прекрасна. Даже не знаю, почему ты согласилась прийти.
Внезапно она перехватила его руку, повернула и стала рассматривать его перстень со знаком бесконечности.
— Я это где-то видела, — пробормотала Алёнка. Она вдруг отбросила его руку и села на кровать, обхватив руками голову.
— Мне кажется, я схожу с ума. Музыка, которую ты поставил в машине. Этот перстень. Твоё лицо. Ты сам. Всё это было.
— Ангела. Ангела. Ангела, — Михаил опустился перед ней на колени. — Я буду называть тебя так, пока ты не вспомнишь. Я расскажу тебе…
— Давай займёмся любовью, — она взялась за воротник его рубашки и рванула так, что полетели пуговицы.
Михаил почувствовал, как по всему телу прошла дрожь. Он стянул через голову её свитер. Теперь она стояла перед ним в джинсах и красном бюстгальтере. Ангела тоже любила красное бельё, промелькнуло в голове. Внезапно, он вспомнил, что в тот первый раз, он разрезал сначала платье, а потом бюстгальтер.
— Замри на минутку, — взмолился он. — Я сейчас вернусь. Только не двигайся и ничего не снимай.
Он побежал в кухню и вытащил нож. Спрятал за спину. Если испугается, значит, она не Ангела.
Михаил вошёл в спальню.
— Сними джинсы! — потребовал он.
Лёгкая улыбка. Задиристая. Смешок.
— Ты любишь смотреть?
Он кивнул.
— Тогда у меня есть что тебе показать.
Она стянула джинсы и переступила через них. Трусики тоже были красные и кружевные. Она подбоченилась, выставив правую ногу вперёд и поставив её на носок, словно собиралась фотографироваться. Поправила каштановые локоны.
— Ну?
— Я уже сказал, что хирург, — сказал он хрипло. — И мне бы не хотелось возиться с застёжкой. — Михаил одним прыжком оказался возле неё и вытащил нож. Алёнка вскрикнула, а он одним движением перерезал тонкую полоску между чашками. Девушка инстинктивно прикрыла грудь руками.
— Покажи! — потребовал Михаил, отрывая её ладошки.
Девушка не сопротивлялась. Её грудь показалась во всей красоте. Небольшая, упругая, с розовыми напряжёнными сосками. Михаил отбросил нож и припал к соску губами.
Девушка застонала. И потом, когда он взял её на руки и бережно положил на кровать, куда-то исчезли её дерзость и самоутверждение. Она оказалась нежной и открытой. Позволяла ему и заставляла позволять ей. Несмотря на юный возраст, девушка казалась опытной.
Михаил всё ещё боялся поверить, пока вдруг словно кто-то невидимый закрыл Алёнкино лицо и он увидел свою Ангелу. Увидел, какой она была в тот момент, когда уже была на грани. Когда они оба были на краю пропасти страсти, оттягивая неизбежный миг растворения друг в друге.
Он прошептал «Ангела» и крепче прижал её к себе, словно того, что он уже овладел ей было недостаточно.
А потом они лежали обнявшись, и он долго боялся открыть глаза. Открыл только когда она прошептала:
— Мне никогда не было так хорошо, как с тобой.
Он посмотрел на неё и его поразило, что, несмотря на то, что Ангела исчезла и на него смотрела Алёнка с её прекрасными голубыми глазами и растрёпанными локонами, каждая чёрточка в ней кричала: «Это я! Узнай меня! Не верь своим глазам, узнай мою душу. Это я, твоя Ангела».
— Я больше тебя никуда не отпущу, — хрипло сказал Михаил.
Алёнка приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза.
— Думаешь, я твоя Ангела?
Он кивнул.
— Это так важно?
— Очень. Я умирал без тебя. Если бы не работа, не знаю, чем бы жил.
Алёнка провела пальцами по его лицу. Очертила нос, губы.
— А я вот не могу вспомнить тебя. Какое-то дежавю присутствует, но я не уверена.
Девушка откинулась на спину и некоторое время смотрела в потолок, потом снова приподнялась на локте и серьёзно сказала.
— Но если тебе нужно, я буду твоей Ангелой.
Он схватил её и опять перевернул на спину, закинув её руки наверх, нависая сверху.
— Ты не будешь. Ты есть. Ты вернулась за мной. Ты обещала не уходить без меня. Только ради тебя я пошёл на эту авантюру, в которую не верил.
— Расскажи мне эту историю.
— Как-нибудь, — Михаил отпустил её и лёг на спину, глядя в потолок. — Знаешь, в тот самый момент, я видел её лицо.
Алёнка села.
— Она была красивой? — в её голосе звучала ревность. — Красивее меня? — между тёмных идеально очерченных природой бровей, появилась складочка.
— Она была старше тебя. И у неё были чудесные рыжие волосы.
— Рыжие? — Алёнка сморщила нос. — Ну разве это красиво? — Посмотри на эту Лису-Алису. Тьфу, имя какое дурацкое. Мефисто, ты же хочешь, чтобы я тебя так называла? — Алёнка наклонилась над ним.
— Очень.
— Так вот, Мефисто. Раз уж ты хочешь, чтобы я осталась с тобой, между нами не должно быть никаких недоговорённостей. Никакой лжи. И ты честно ответишь мне на мой первый вопрос.
— А иначе что?
— Встану и уйду.
Минуту они сверлили друг друга глазами, а потом Михаил рассмеялся.
— Добро пожаловать домой, Ангела. И за это твоё чудесное возвращение, я предлагаю выпить бутылочку шампанского.
— Не возражаю, — Алёнка вывернулась из-под его руки и вскочила. Потянулась, являя Михаилу ровную спинку, упругие ягодицы и длинные ножки. Подхватила с полу его чёрную рубашку. — Не возражаешь, если я возьму?
Впрочем девушка и не ждала ответа. Натянула на плечи, перекинув назад волосы, и стала подворачивать рукава.
Это она, моя Ангела, подумал счастливый Михаил, любуясь ей. Моя любимая никогда не спрашивала. Конечно, он всё ей расскажет. Да что там, расскажет. Он сделает всё, что угодно, только бы она была рядом.
Глава 19
В рубашке Михаила, завязав локоны в узел, Алёнка сновала по кухне, деловито распоряжаясь.
— После секса я всегда ужасно голодная. Загляну в холодильник. Так, сплошные нарезки, маслины и оливки.
Она посмотрела на него.
— Послушай, чем ты питаешься?
— Сегодня собирался в магазин. Но появилась ты. Если хочешь, пойдём куда-нибудь ужинать.
— Не хочу. У нас важный разговор, а там будут отвлекать. Но, — Алёнка подняла вверх указательный палец, — я оставлю приглашение за собой. Договорились?
— Всё, что ты хочешь.
Алёнка вытащила огромный нож. Подкинула вверх так, чтобы он перевернулся в воздухе и ловко схватила за ручку. Михаил даже дыхание затаил, настолько боялся, что она не успеет и схватится за лезвие, которое он только вчера наточил.
Алёнка подошла к нему, уютно устроившемуся за барной стойкой. На нём были только спортивные брюки и борцовка. Приставила нож к горлу.
— Обещаешь?
Михаил почувствовал, как острое лезвие впилось в кожу, но он только улыбнулся. Да пусть хоть на куски его режет, только бы ей было хорошо. Только бы осталась с ним. Выступила капелька крови, и Алёнка опустила нож.
— Ой, прости. Нож такой острый или это ты такой нежный?
— Нож острый, — усмехнулся Михаил.
Девушка наклонилась и слизнула капельку крови языком. Михаил вздрогнул.
— Это вместо того, чтобы искать перекись. Я не вампирша, не думай. Но ты заслужил наказание. Испортил самый любимый комплект белья.
— Я куплю тебе два или три. Только в примерочную пойдём вместе.
— Ага. И займёмся там любовью.
Алёнка заразительно рассмеялась и потрепала его по волосам, словно он был несмышлёным малышом. Опять вернулась к холодильнику, вытряхнула на большую тарелку нарезки. Вокруг уложила маслины и оливки.
— Ну что ж, закуска готова. Где обещанное шампанское? Ах да, я видела. Да сиди же ты, не вставай. Мужчина обычно ослаблен после секса. В то время, как мы, девушки, просто летаем от переполняющей нас энергии.
Она подала ему бутылку и поставила два узких бокала, которые висели на открытой стойке. Устроилась напротив, уложив подбородок на руки, как маленькая девочка, которая ждёт чуда. Михаил подержал пробку чуть дольше, чтобы хлопок оказался повеселее. Но она и не думала вздрогнуть или закрыться как другие девушки. Смотрела на него огромными сияющими глазами.
— Ура! — девушка захлопала в ладоши. — Обожаю этот звук. Ну, сначала за знакомство
Они чокнулись и принялись за закуски. Михаилу показалось, что он давно так с аппетитом не ел.
К третьему тосту, который Алёнка провозгласила за любовь и потребовала, чтобы они пили левой рукой, оба только лениво закусили оливками. Возникла пауза. В воздухе висело нечто, о чём оба думали.
— Пьём до дна! — скомандовала Алёнка. — Со мной тебе мало не покажется. Михаил улыбнулся, любуясь её локонами, которые она распустила и теперь небрежно перекидывала за спину, когда они ей мешали. В распахнувшемся вырезе рубашки то и дело показывалась её грудь, поддразнивая его. Почувствовав это, Алёнка застегнула две пуговицы.
— Это чтобы ты не отвлекался. У нас ещё будет время, если…
— Если что? — Михаил вдруг почувствовал, как всё внутри него напряглось и он даже протрезвел.
— Если мне понравятся ответы на вопросы.
— А если нет? Ты встанешь и уйдёшь, как будто ничего не было?
Алёнка прищурилась.
— Но тех, кто были до тебя, ты сам выпроваживал, не так ли?
— Но они не были Ангелой.
— Знаешь, мне почему-то их жаль. Девушки по большей частью дурочки. Не умеют пользоваться своей красотой. Не умеют играть, чтобы увлечь мужчину. Но это неважно. У меня созрел первый вопрос. — Почему Данька назвал тебя папой?
Михаил улыбнулся, вспомнив маленькие протянутые к нему ручонки и его накрыло нежностью к этому малышу. Он честно пытался всё забыть и не тревожить Алису, тем более, что ему тяжело было видеть её. Когда Алла занимала это тело она была такой же сияющей как Алёнка. Алиса казалась ему уставшей от жизни. К тому же, что она по-другому одевалась и поправилась на пару размеров. В общем с телом происходило тоже, что и с одеждой. Отдал кому-то и твоя вещь не просто сидит по-другому, её неприятно видеть на ком-то. Так же было и с Алисой.
— Ну? — напомнила о себе Алёнка. — Мне вопрос повторить?
Она сидела, выпрямившись на стуле, словно прокурор за столом. А что если он впутает девочку во всю эту историю, а она вовсе не Ангела? Может, это его изощрённый мозг пытается подсунуть ему нужный пазл? Может, он выдаёт желаемое за действительное? Может, надо вырвать из сердца этот день, собрать силы и посадить Алёнку на такси, как других? Пусть катится к какому-нибудь студенту. Но он не может. Для него это счастье сидеть и смотреть на её прекрасное лицо.
— Я даже не знаю, как начать. И я не знаю, к чему это приведёт.
— Но ты же понимаешь, что мы должны всё выяснить. Отвечай! — крикнула Алёнка и ему показалось, что она готова сейчас запустить в него тарелкой с остатками салями.
— Начну по порядку. Иначе ты не поймёшь. Ответ на вопрос будет в конце истории. А история начинается с того, что я встретил Ангелу. И влюбился, — Михаил замолчал, не зная как продолжить. — Но это опять не сначала. Ты, может, читала про попаданцев?
— Конечно, читала. Это когда душа вдруг оказывается в чужом теле. Я думаю, что я сама попаданка. Не уверена, что я твоя Ангела, но кто-то точно управляет мной после болезни. Но продолжай, — взмолилась она. — Потом расскажу.
Михаил вздохнул. И начал с самого начала. С того самого момента, когда он ещё совсем молодым парнем в другом теле влюбился в девушку брата Маришку. И как потом она решила уйти к нему.
— Боже мой! — сказала Алёнка. — А не история ли это из библии? Брат убил брата из чувства зависти.
Михаил вздрогнул. Когда он рассказывал эту историю Ангеле, та тоже упомянула про библию.
— Ну продолжай же, — потребовала Алёнка. — Мне не терпится узнать правильно ли я угадала.
— Брат заставил меня написать записку, что я добровольно ухожу из жизни, иначе пообещал убить Маришку, — Михаил взял бокал и допил залпом. Казалось удивительным, что вся эта история ещё до сих пор волнует его. Он даже потёр правый висок, к которому брат приставил дуло пистолета. — Пока писал, я понял две вещи: первая — мой брат сумасшедший, а вторая то, что я больше не буду считать его братом.
— Но ты даже не пытался сопротивляться! — сказала Ангела. — Ты сдался?
— В тот момент я сидел привязанный к батарее. Сопротивляться было бесполезно.
— Но ты мог отказаться писать записку! И тогда он бы не застрелил тебя.
Голубые глаза Алёнки стали холодными как льдинки. Михаил опять подумал, что Алёнка не Ангела. Ангела ничего не говорила об этом. Тогда она выслушала его историю и всё. А эта пигалица ещё осуждает его.
— Значит, ты добровольно решил стать жертвой, — безжалостно заключила она, беря бокал в руку.
Михаил опешил.
— Ты не поняла, — сказал он, опуская глаза. — Тогда он убил бы Маришку. А я не мог этого позволить. Маришка сделала меня таким, каким я стал. Сильным. Уверенным. Я любил её. Если бы ты видела этого сморчка в очках, каким я был до того?
— О! — Алёнка улыбнулась и его история, впервые показалась ему жалкой, а эта наглая девчонка ещё и пропела песенку: «Я его слепила из того, что было. А потом что было, то и полюбила». Знаешь, если хочешь знать моё мнение: эта Маришка погубила вас обоих. Была бы она по-настоящему хорошей, её парень не связался бы с оружием. И тем более, не связалась бы с его братом, словно других парней на свете не существовала. И я могу предугадать конец: она плохо кончила.
Михаил молчал, чувствуя, что в его душе назревает взрыв. Ему захотелось схватить эту Алёнку и выкинуть из своей квартиры на улицу. А, может быть, завязать ей рот, чтобы она не болтала чушь. Это была его прекрасная история о его любви и жертвенности и никто не имел права выворачивать её наружу.
Но Алёнка вдруг взяла его за руку.
— Прости, если сделала тебе больно. Но я всего лишь сказала правду. А кто, как не я?
Теперь всё её лицо излучало сочувствие. Она вся была здесь, переживая с ним его это новое осознание.
— Молодость беспощадна к пожилым людям, — сказал Михаил, вдруг осознавая, что мгновенно перестал злиться. Ему надо было понять это давным-давно.
— Маришка перестала учиться, выходить из дома, потом начала пить и, наконец, покончила с собой. — Алёнка несколько раз кивнула.
— А ты помнишь, как это бывает, когда есть только твоя душа?
— Как ни удивительно помню. Я даже помню нашу встречу с Маришкой. С её душой. Она сказала, как хорошо, что хотя бы здесь мы можем быть вместе. А я к тому времени уже был одержим идеей мести. Вернулся в тело мотоциклиста, который попал в аварию на трассе. — Михаил выпрямился. — Это то тело, которое ты видишь перед собой.
— Так ты отомстил брату?
Михаил опустил глаза. Вспомнил Карину. Настоящую жену брата. Она недавно опять звонила ему. Предлагала встретиться. Хотя бы поговорить. Он пообещал перезвонить, но так и не стал.
— Нет! — Михаил посмотрел прямо в самые глаза Алёнки, отдаваясь на их суд. — Я опять сделал своей любовницей его жену.
Алёнка фыркнула.
— Ты не очень изобретателен, Мефисто. Я бы даже сказала, что это прозвище тебе не очень подходит. А где интрига? Где коварство ума? Где твоя месть? Блюдо, которое подаётся горячим?
Михаил потянулся к бутылке шампанского и увидел, что она пуста. Ему отчаянно захотелось выпить, чтобы заглушить боль. Вся бесполезность его нынешней жизни, вся глупость мести и что ещё хуже всего — слабость его предыдущей молодой жизни, которой он так глупо лишился, накатилась на него с чудовищной силой. Всё, что он теперь хотел, это остаться одному и довести себя до забытия. Завтра, к счастью, не было операции.
— Эй! — цепкие пальчики опять сжали его руку. — Ну, а дальше что?
Михаил медленно поднял голову.
— Дальше я понял, что месть не имеет того смысла, который в него вкладывают. Брат опускался сам. Для него не имело значения, что я спал с его женой. И, возможно, если бы я убил его, то оказал бы ему услугу, ввергнув себя в ещё большую пропасть. Так что я полное ничтожество. — Михаил взял нежную ручку с чёрными ноготками и поцеловал. — Ты помогла мне это осознать.
Алёнка выдернула руку.
— Да ладно тебе унижаться. Понял и прекрасно. Нужно идти дальше, а не сопли жевать. Всё это было сто лет назад. Почему ты называешь меня Ангелой?
Михаил вздохнул.
— Наверно, я выдохся. Ты сама должна это вспомнить. Или не вспомнить, если ты не она.
Алёнка закатила глаза и запахнула рубашку.
— Не раскисай. Ты же не хочешь, чтобы я ушла? Расскажи тогда про эту Алису. Какого хрена её сын называет тебя папой? Ты что, спал с ней?
— Знаешь, как-то был такой эксперимент. Душа ребёнка чувствует души своих родителей. Они перестают плакать и начинают улыбаться, чувствуя голос крови.
— И?
Михаил, ещё находясь во власти своих переживаний, не заметил, как напряглось Алёнкино лицо. Как она до крови закусила губу.
— Ангела тоже была попаданкой, и она захватила тело Алисы, пока та отправилась в другое тело, — он вздохнул. — Глупо всё это. Только хуже себе делаем.
— Не отвлекайся.
— Так вот, — Михаил поднял глаза на Алёнку. — Я не спал с Алисой, я спал с Ангелой, пока та была в её теле. Потом, когда Ангела ушла, Алиса вернулась. Она родила нашего ребёнка с Ангелой. Однажды я пошёл в кафе и случайно встретил Алису. Она подтвердила, что оказалась беременной, раньше чем они со Стасом вернулись в свои тела.
— То есть Стас, вообще, не отец? Если сдать тест?
— Никто не будет сдавать тест. Родители Алиса и Стас. Она выносила, родила и растит этого малыша. А мы с Ангелой всего лишь наслаждались нашей любовью.
— О! — Алёнка даже подпрыгнула на месте. — Кажется, ты опять ты считаешь себя жертвой! Старая игра не надоела? Может, хватит? — она стукнула кулачками по столу, от чего жалобно зазвенели бокалы. — Я тебе много могу рассказать, как мучается этот малыш. Я слышу, как его разрывает от крика. Он успокаивается, когда я прихожу и прижимаю его к груди. Он даже бутылочку с молоком берёт из моих рук, а не из рук этой так называемой матери.
Алёнка вся подалась вперёд, её глаза сверкали.
Михаил почувствовал, как от её слов, по всему его телу прошла дрожь. На лбу выступили капли пота, которые он вытер салфеткой. Как же он запутался и как устал. И он совершенно не знает, как поступить.
— И он тебя называет папой! — выкрикнула Алёнка, слезая с высокого стула.
Михаил со своего места видел, как в спальне Алёнка сбросила его рубашку и натянула джинсы и свитер. У него не было сил даже подняться со стула. Одетая в свою куртку дикого вета фуксии с растрёпанными волосами, Алёнка заглянула в кухню.
— Я знаю, что делать!
За ней захлопнулась дверь. Михаил подошёл к окну и смотрел, как девушка быстро идёт по двору. Один раз она поскользнулась на высоких каблуках и ему показалось, что он мог слышать, как она выругалась и тут же пошла вперёд ещё быстрее. Михаил пошёл в спальню, где ещё сохранился тот самый запах, который оставался после занятий любовью. Так пахло после Ангелы. И только Ангела уходила от него сама. Он слабак, что и говорить. Михаил натянул футболку и вышел в прихожую. Всунул руки в пуховик. Хорошо, что в подвале его дома есть винный магазин, а завтра нет операции.
В рубашке Михаила, завязав локоны в узел, Алёнка сновала по кухне, деловито распоряжаясь.
— После секса я всегда ужасно голодная. Загляну в холодильник. Так, сплошные нарезки, маслины и оливки.
Она посмотрела на него.
— Послушай, чем ты питаешься?
— Сегодня собирался в магазин. Но появилась ты. Если хочешь, пойдём куда-нибудь ужинать.
— Не хочу. У нас важный разговор, а там будут отвлекать. Но, — Алёнка подняла вверх указательный палец, — я оставлю приглашение за собой. Договорились?
— Всё, что ты хочешь.
Алёнка вытащила огромный нож. Подкинула вверх так, чтобы он перевернулся в воздухе и ловко схватила за ручку. Михаил даже дыхание затаил, настолько боялся, что она не успеет и схватится за лезвие, которое он только вчера наточил.
Алёнка подошла к нему, уютно устроившемуся за барной стойкой. На нём были только спортивные брюки и борцовка. Приставила нож к горлу.
— Обещаешь?
Михаил почувствовал, как острое лезвие впилось в кожу, но он только улыбнулся. Да пусть хоть на куски его режет, только бы ей было хорошо. Только бы осталась с ним. Выступила капелька крови, и Алёнка опустила нож.
— Ой, прости. Нож такой острый или это ты такой нежный?
— Нож острый, — усмехнулся Михаил.
Девушка наклонилась и слизнула капельку крови языком. Михаил вздрогнул.
— Это вместо того, чтобы искать перекись. Я не вампирша, не думай. Но ты заслужил наказание. Испортил самый любимый комплект белья.
— Я куплю тебе два или три. Только в примерочную пойдём вместе.
— Ага. И займёмся там любовью.
Алёнка заразительно рассмеялась и потрепала его по волосам, словно он был несмышлёным малышом. Опять вернулась к холодильнику, вытряхнула на большую тарелку нарезки. Вокруг уложила маслины и оливки.
— Ну что ж, закуска готова. Где обещанное шампанское? Ах да, я видела. Да сиди же ты, не вставай. Мужчина обычно ослаблен после секса. В то время, как мы, девушки, просто летаем от переполняющей нас энергии.
Она подала ему бутылку и поставила два узких бокала, которые висели на открытой стойке. Устроилась напротив, уложив подбородок на руки, как маленькая девочка, которая ждёт чуда. Михаил подержал пробку чуть дольше, чтобы хлопок оказался повеселее. Но она и не думала вздрогнуть или закрыться как другие девушки. Смотрела на него огромными сияющими глазами.
— Ура! — девушка захлопала в ладоши. — Обожаю этот звук. Ну, сначала за знакомство
Они чокнулись и принялись за закуски. Михаилу показалось, что он давно так с аппетитом не ел.
К третьему тосту, который Алёнка провозгласила за любовь и потребовала, чтобы они пили левой рукой, оба только лениво закусили оливками. Возникла пауза. В воздухе висело нечто, о чём оба думали.
— Пьём до дна! — скомандовала Алёнка. — Со мной тебе мало не покажется. Михаил улыбнулся, любуясь её локонами, которые она распустила и теперь небрежно перекидывала за спину, когда они ей мешали. В распахнувшемся вырезе рубашки то и дело показывалась её грудь, поддразнивая его. Почувствовав это, Алёнка застегнула две пуговицы.
— Это чтобы ты не отвлекался. У нас ещё будет время, если…
— Если что? — Михаил вдруг почувствовал, как всё внутри него напряглось и он даже протрезвел.
— Если мне понравятся ответы на вопросы.
— А если нет? Ты встанешь и уйдёшь, как будто ничего не было?
Алёнка прищурилась.
— Но тех, кто были до тебя, ты сам выпроваживал, не так ли?
— Но они не были Ангелой.
— Знаешь, мне почему-то их жаль. Девушки по большей частью дурочки. Не умеют пользоваться своей красотой. Не умеют играть, чтобы увлечь мужчину. Но это неважно. У меня созрел первый вопрос. — Почему Данька назвал тебя папой?
Михаил улыбнулся, вспомнив маленькие протянутые к нему ручонки и его накрыло нежностью к этому малышу. Он честно пытался всё забыть и не тревожить Алису, тем более, что ему тяжело было видеть её. Когда Алла занимала это тело она была такой же сияющей как Алёнка. Алиса казалась ему уставшей от жизни. К тому же, что она по-другому одевалась и поправилась на пару размеров. В общем с телом происходило тоже, что и с одеждой. Отдал кому-то и твоя вещь не просто сидит по-другому, её неприятно видеть на ком-то. Так же было и с Алисой.
— Ну? — напомнила о себе Алёнка. — Мне вопрос повторить?
Она сидела, выпрямившись на стуле, словно прокурор за столом. А что если он впутает девочку во всю эту историю, а она вовсе не Ангела? Может, это его изощрённый мозг пытается подсунуть ему нужный пазл? Может, он выдаёт желаемое за действительное? Может, надо вырвать из сердца этот день, собрать силы и посадить Алёнку на такси, как других? Пусть катится к какому-нибудь студенту. Но он не может. Для него это счастье сидеть и смотреть на её прекрасное лицо.
— Я даже не знаю, как начать. И я не знаю, к чему это приведёт.
— Но ты же понимаешь, что мы должны всё выяснить. Отвечай! — крикнула Алёнка и ему показалось, что она готова сейчас запустить в него тарелкой с остатками салями.
— Начну по порядку. Иначе ты не поймёшь. Ответ на вопрос будет в конце истории. А история начинается с того, что я встретил Ангелу. И влюбился, — Михаил замолчал, не зная как продолжить. — Но это опять не сначала. Ты, может, читала про попаданцев?
— Конечно, читала. Это когда душа вдруг оказывается в чужом теле. Я думаю, что я сама попаданка. Не уверена, что я твоя Ангела, но кто-то точно управляет мной после болезни. Но продолжай, — взмолилась она. — Потом расскажу.
Михаил вздохнул. И начал с самого начала. С того самого момента, когда он ещё совсем молодым парнем в другом теле влюбился в девушку брата Маришку. И как потом она решила уйти к нему.
— Боже мой! — сказала Алёнка. — А не история ли это из библии? Брат убил брата из чувства зависти.
Михаил вздрогнул. Когда он рассказывал эту историю Ангеле, та тоже упомянула про библию.
— Ну продолжай же, — потребовала Алёнка. — Мне не терпится узнать правильно ли я угадала.
— Брат заставил меня написать записку, что я добровольно ухожу из жизни, иначе пообещал убить Маришку, — Михаил взял бокал и допил залпом. Казалось удивительным, что вся эта история ещё до сих пор волнует его. Он даже потёр правый висок, к которому брат приставил дуло пистолета. — Пока писал, я понял две вещи: первая — мой брат сумасшедший, а вторая то, что я больше не буду считать его братом.
— Но ты даже не пытался сопротивляться! — сказала Ангела. — Ты сдался?
— В тот момент я сидел привязанный к батарее. Сопротивляться было бесполезно.
— Но ты мог отказаться писать записку! И тогда он бы не застрелил тебя.
Голубые глаза Алёнки стали холодными как льдинки. Михаил опять подумал, что Алёнка не Ангела. Ангела ничего не говорила об этом. Тогда она выслушала его историю и всё. А эта пигалица ещё осуждает его.
— Значит, ты добровольно решил стать жертвой, — безжалостно заключила она, беря бокал в руку.
Михаил опешил.
— Ты не поняла, — сказал он, опуская глаза. — Тогда он убил бы Маришку. А я не мог этого позволить. Маришка сделала меня таким, каким я стал. Сильным. Уверенным. Я любил её. Если бы ты видела этого сморчка в очках, каким я был до того?
— О! — Алёнка улыбнулась и его история, впервые показалась ему жалкой, а эта наглая девчонка ещё и пропела песенку: «Я его слепила из того, что было. А потом что было, то и полюбила». Знаешь, если хочешь знать моё мнение: эта Маришка погубила вас обоих. Была бы она по-настоящему хорошей, её парень не связался бы с оружием. И тем более, не связалась бы с его братом, словно других парней на свете не существовала. И я могу предугадать конец: она плохо кончила.
Михаил молчал, чувствуя, что в его душе назревает взрыв. Ему захотелось схватить эту Алёнку и выкинуть из своей квартиры на улицу. А, может быть, завязать ей рот, чтобы она не болтала чушь. Это была его прекрасная история о его любви и жертвенности и никто не имел права выворачивать её наружу.
Но Алёнка вдруг взяла его за руку.
— Прости, если сделала тебе больно. Но я всего лишь сказала правду. А кто, как не я?
Теперь всё её лицо излучало сочувствие. Она вся была здесь, переживая с ним его это новое осознание.
— Молодость беспощадна к пожилым людям, — сказал Михаил, вдруг осознавая, что мгновенно перестал злиться. Ему надо было понять это давным-давно.
— Маришка перестала учиться, выходить из дома, потом начала пить и, наконец, покончила с собой. — Алёнка несколько раз кивнула.
— А ты помнишь, как это бывает, когда есть только твоя душа?
— Как ни удивительно помню. Я даже помню нашу встречу с Маришкой. С её душой. Она сказала, как хорошо, что хотя бы здесь мы можем быть вместе. А я к тому времени уже был одержим идеей мести. Вернулся в тело мотоциклиста, который попал в аварию на трассе. — Михаил выпрямился. — Это то тело, которое ты видишь перед собой.
— Так ты отомстил брату?
Михаил опустил глаза. Вспомнил Карину. Настоящую жену брата. Она недавно опять звонила ему. Предлагала встретиться. Хотя бы поговорить. Он пообещал перезвонить, но так и не стал.
— Нет! — Михаил посмотрел прямо в самые глаза Алёнки, отдаваясь на их суд. — Я опять сделал своей любовницей его жену.
Алёнка фыркнула.
— Ты не очень изобретателен, Мефисто. Я бы даже сказала, что это прозвище тебе не очень подходит. А где интрига? Где коварство ума? Где твоя месть? Блюдо, которое подаётся горячим?
Михаил потянулся к бутылке шампанского и увидел, что она пуста. Ему отчаянно захотелось выпить, чтобы заглушить боль. Вся бесполезность его нынешней жизни, вся глупость мести и что ещё хуже всего — слабость его предыдущей молодой жизни, которой он так глупо лишился, накатилась на него с чудовищной силой. Всё, что он теперь хотел, это остаться одному и довести себя до забытия. Завтра, к счастью, не было операции.
— Эй! — цепкие пальчики опять сжали его руку. — Ну, а дальше что?
Михаил медленно поднял голову.
— Дальше я понял, что месть не имеет того смысла, который в него вкладывают. Брат опускался сам. Для него не имело значения, что я спал с его женой. И, возможно, если бы я убил его, то оказал бы ему услугу, ввергнув себя в ещё большую пропасть. Так что я полное ничтожество. — Михаил взял нежную ручку с чёрными ноготками и поцеловал. — Ты помогла мне это осознать.
Алёнка выдернула руку.
— Да ладно тебе унижаться. Понял и прекрасно. Нужно идти дальше, а не сопли жевать. Всё это было сто лет назад. Почему ты называешь меня Ангелой?
Михаил вздохнул.
— Наверно, я выдохся. Ты сама должна это вспомнить. Или не вспомнить, если ты не она.
Алёнка закатила глаза и запахнула рубашку.
— Не раскисай. Ты же не хочешь, чтобы я ушла? Расскажи тогда про эту Алису. Какого хрена её сын называет тебя папой? Ты что, спал с ней?
— Знаешь, как-то был такой эксперимент. Душа ребёнка чувствует души своих родителей. Они перестают плакать и начинают улыбаться, чувствуя голос крови.
— И?
Михаил, ещё находясь во власти своих переживаний, не заметил, как напряглось Алёнкино лицо. Как она до крови закусила губу.
— Ангела тоже была попаданкой, и она захватила тело Алисы, пока та отправилась в другое тело, — он вздохнул. — Глупо всё это. Только хуже себе делаем.
— Не отвлекайся.
— Так вот, — Михаил поднял глаза на Алёнку. — Я не спал с Алисой, я спал с Ангелой, пока та была в её теле. Потом, когда Ангела ушла, Алиса вернулась. Она родила нашего ребёнка с Ангелой. Однажды я пошёл в кафе и случайно встретил Алису. Она подтвердила, что оказалась беременной, раньше чем они со Стасом вернулись в свои тела.
— То есть Стас, вообще, не отец? Если сдать тест?
— Никто не будет сдавать тест. Родители Алиса и Стас. Она выносила, родила и растит этого малыша. А мы с Ангелой всего лишь наслаждались нашей любовью.
— О! — Алёнка даже подпрыгнула на месте. — Кажется, ты опять ты считаешь себя жертвой! Старая игра не надоела? Может, хватит? — она стукнула кулачками по столу, от чего жалобно зазвенели бокалы. — Я тебе много могу рассказать, как мучается этот малыш. Я слышу, как его разрывает от крика. Он успокаивается, когда я прихожу и прижимаю его к груди. Он даже бутылочку с молоком берёт из моих рук, а не из рук этой так называемой матери.
Алёнка вся подалась вперёд, её глаза сверкали.
Михаил почувствовал, как от её слов, по всему его телу прошла дрожь. На лбу выступили капли пота, которые он вытер салфеткой. Как же он запутался и как устал. И он совершенно не знает, как поступить.
— И он тебя называет папой! — выкрикнула Алёнка, слезая с высокого стула.
Михаил со своего места видел, как в спальне Алёнка сбросила его рубашку и натянула джинсы и свитер. У него не было сил даже подняться со стула. Одетая в свою куртку дикого вета фуксии с растрёпанными волосами, Алёнка заглянула в кухню.
— Я знаю, что делать!
За ней захлопнулась дверь. Михаил подошёл к окну и смотрел, как девушка быстро идёт по двору. Один раз она поскользнулась на высоких каблуках и ему показалось, что он мог слышать, как она выругалась и тут же пошла вперёд ещё быстрее. Михаил пошёл в спальню, где ещё сохранился тот самый запах, который оставался после занятий любовью. Так пахло после Ангелы. И только Ангела уходила от него сама. Он слабак, что и говорить. Михаил натянул футболку и вышел в прихожую. Всунул руки в пуховик. Хорошо, что в подвале его дома есть винный магазин, а завтра нет операции.
Глава 20
Когда Алиса вернулась домой, она всё ещё трясущимися от пережитого волнения рукам освободила Даню от верхней одежды и посадила в кроватку, погрозив пальцем.
— Вот даже не думай сейчас пикнуть! Если не считаешь меня матерью, мне тоже на тебя плевать!
Алисе показалось или Даня на самом деле на мгновение улыбнулся. Такой улыбкой, которая появляется в момент триумфа. Выглядело так, словно он был рад её достать.
Алиса даже не переодевшись в домашнюю одежду прошла на кухню. Там, в шкафчике, где они хранили спиртное, стояла бутылка виски, которую только вчера подарили Стасу. Алиса достала рюмку. Откупорила бутылку и залпом выпила до дна, дожидаясь пока перестанут трястись руки. Тепло проскользнуло внутрь. Алиса подошла к окну. Ей было стыдно за себя за то, что она не смогла справиться. Но потрясение от возникшей ситуации казалось огромным и безвыходным. Единственная мысль, которая крутилась в голове: надо скорее бежать из этой квартиры. Уехать на квартиру Стаса, пусть не центр, но там её не найдут ни Михаил ни сумасшедшая соседка.
А ещё, надо признаться самой себе, решила Алиса, что больше всего её добило предательство Даньки. Как часто она видела ситуацию, когда подходят чужие люди, то малыш ищет спасения у мамы. Отворачивается или прячется за спину. Даня же предпочитал, ну ладно своего биологического отца, но Алёнку. Неужели она и есть его мать? Как всё это несправедливо.
Стас застал Алису, когда приканчивала третью рюмку без закуски. За то время, которое она сидела, отрешённо уставившись в стену, она ни разу не навестила Даню. Да тот и не требовал внимания, хотя Алиса была уверена, что ему нужно поменять подгузник. Но она испытывала странное злорадство от того, что не собиралась этого делать. Она упрямо стукнула кулачком по столу и сказала: не любишь меня, вот и обходись сам. Умом Алиса понимала: силы неравные, но она так устала и ей так были необходимы эти спасительные минуты тишины и одиночества.
Послышался скрежет ключа в замке. Алиса вздрогнула. Стас вернулся с работы, а она сидит на кухне и выпивает в одиночестве. Стыдно то как. Почувствовала как запылали щёки. Надо встретить. Это всё-таки лучше, чем дождаться чтобы он её как последнюю пьянчужку нашёл на кухне с бутылкой без закуски. Эх, ладно. Алиса выбралась из-за стола, почувствовав приятное головокружение.
Нетвёрдым шагом девушка вышла в коридор. Стас уже снял ботинки и куртку.
— Мари-Алиса, у вас такая тишина. Я подумал, что ошибся квартирой.
Алиса молча смотрела на мужа. Если она не перестанет глупить, то и Стаса потеряет. Удивительно, что Данька молчит. Она уже час, наверно, сидит на кухне.
Стас внимательно посмотрел на Алису.
— Что-то случилось? Почему такая тишина? С Даней всё в порядке?
Алиса вдруг почувствовала, что сейчас расплачется, но вместо этого лишь выше подняла подбородок.
— Почему всегда только Даня? Почему ты никогда не спросишь, что со мной? А мне очень плохо. Настолько плохо, что я открыла бутылку вискаря, который тебе подарили. Я даже не могла дождаться тебя.
Алиса повисла у него на шее, но он, коротко обняв её, освободился и пошёл в другую комнату. Даня радостно курлыкал в ответ на слова Стаса, но ни разу не сказал «пап». Алиса поплелась на кухню и, допив рюмку, открыла холодильник, шаря взглядом по пустым полкам. Кажется, до этой чудесной встречи во дворе, она собиралась зайти в магазин и сделать котлет с картофельным пюре. Их общее любимое блюдо со Стасом. А ещё купить вкусных солёных огурцов. Неожиданно она и сама почувствовала голод. Открыла морозилку и нашла замороженную пиццу. Вытащила и поставила разогревать духовку. Развела молочную смесь для Дани.
Стас остановился в дверях, наблюдая за ней.
— Послушай, это удивительно, но он был мокрый, но не кричал. Ты его отшлёпала?
— Нет, — Алиса вспомнила Данькин хитрый взгляд. — Я только погрозила ему пальцем, чтобы он оставил меня в покое. Но я была очень серьёзна.
Неожиданно она вдруг повернулась к Стасу:
— А, может, он сам почувствовал, что предал меня?
— Предал?! Ты серьёзно? Как это возможно в таком нежном возрасте?
Стас достал из буфета ещё рюмку.
— Ты будешь ещё или тебе хватит? — он с опасением посмотрел на Алису.
— Мне сегодня и бутылки не хватит. Это нужно пережить. Только не спрашивай сейчас, — Алиса всхлипнула. — Я не готова вспоминать об этом.
Стас кивнул. Налил две рюмки. Посмотрел на Алису.
— За что?
— А не за что. Бывают дети, которые начисто разрушают твой мир и тебе ничего с этим не поделать. Прав был профессор, когда спрашивал меня, почему я не умею справляться с жизнью?
Стас выпил рюмку и поморщился.
Алиса вытащила теплую бутылочку и передала Стасу.
— Можешь покормить? Я не могу к нему подходить, — Алису вдруг затрясло от не выплаканных слёз и напряжения последнего года, который сегодня казался потраченным на ребёнка, которому ничего от неё не нужно.
Стас подошёл и сжал её в своих объятиях. Подождал пока она успокоится. Подал в руки рюмку.
— Выпей пока я его кормлю. Потом поговорим. Всё не может быть так ужасно. Ты просто устала.
— Я поставлю пиццу, — сказала Алиса, склоняясь к духовке, чтобы Стас не видел её слёз.
Только после пиццы, которая оказалась неожиданно вкусной, Алиса смогла членораздельно рассказать, что произошло во дворе дома. На этот раз она не стала щадить Стаса и даже рассказала, что Даня назвала Мефисто «па». Стас устало покачал головой и сказал:
— Это неважно. Если он чувствует, что этот Мефисто его биологический отец, с этим ничего не сделать. Я слышал историю, когда девочка начала называть няню мамой, поскольку няня проводила с ней больше времени, чем мама, которая работала. Ты зря расстраиваешься. — Стас налил им ещё коньяку. Они сдвинули рюмки молча.
— То есть тебя не волнует, что он назвал чужого мужика папой? — Алиса вытерла слезу. — А меня вот очень беспокоит то, что Даня признаёт Алёнку.
— Но «ма» он тебя называет!
— Зато успокоить иногда его может только она. Может она и есть…
— Мари-Алиса, стоп! Давай ты немного поразмыслишь. Ничего особенного не случилось. Никому наш Даня не нужен. Не вижу ничего удивительного, если этот Мефисто пришел на него посмотреть. В этом доме жила его любимая женщина, а ты ему её очень напоминаешь. Тут ребёнок, который вроде бы как его. Хотя доказательств никаких нет. Если только ДНК сделать. Может, эта Алла ещё с кем-то имела отношения. Но даже если и сперматозоид его! — Стас поднял вверх палец! — Ни при каких обстоятельствах ему не отдадут ребёнка. Он рождён в браке. В нашем с тобой браке. Родители те, кто воспитывают. Алёнка вообще никакого отношения не имеет к Дане. Яйцеклетка твоя. А уж то, что твоя душа находилась в месте отдалённом от тела и вовсе доказать невозможно.
— А ещё они вместе ушли! Значит, они теперь заодно.
— И что с того? — Стас рассмеялся. — Алёнка кокетничает со всеми. Возраст у такой. Может они дошли до угла дома и расстались? Нашла криминал — ушли вместе.
— Ты хочешь сказать, что я истеричка?
Стас протянул к ней руки через стол. Алиса положила свои холодные руки в его горячие ладони.
— Девочка моя, ты просто устала. Но у тебя есть твои занятия по физике. И как бы я ни ревновал к профессору, хорошо, что у тебя появились такие знакомства. Может, он на работу тебя возьмёт.
— Да я даже из дома не могу выйти. Ни одна няня не справляется с Даней. Как можно чем-то заниматься, когда тебе все время названивают?
— Послушай, — Стас покрутил головой и рассмеялся. — Знаешь, есть такая теория о том, что минусы нужно превращать в плюсы?
— Ну допустим, — Алиса насупилась.
— То, что Даня тянется к Варьке это минус?
— Ну, минус.
— Так давай и наймём её няней. Превратим минус в плюс.
— Да ты с ума сошёл?! Я места не смогу себе найти, если я буду знать, что эта девчонка в нашей квартире с нашим ребёнком. Вот ты тоже придумал.
— Это всего лишь предложение на рассмотрение. Решать тебе. Но тебе совершенно обязательно выходить из дома и чем-то заниматься. Иначе я тебя потеряю.
То ли сказалось воздействие коньяка, но и самой Алисе вдруг показалось, что-то, что произошло у подъезда ей представилось уж в очень мрачном свете, в котором оно не было. Ничего странного, что Мефисто пришёл посмотреть на малыша и на дом, где жила его любимая женщина. А может и на неё саму. Вспомнить. Бывает ведь такая любовь.
Утром Алиса проснулась с головной болью. Поморщилась. Вот только этого не хватало. Вспомнила, что вчера прикончили целую бутылку виски. Рядом похрапывал Стас. Воспользовавшись тем, что Данька спал, Алиса попыталась вновь обдумать вчерашнюю ситуацию. Какая же она всё-таки слабая, если какая-то девчонка может довести её до такого состояния. Вот уж Алла бы такого никогда не позволила. И вот ведь сколько раз давала себе обещания не реагировать на Алёнку и каждый раз та её умудряется сделать.
Алиса вздохнула и подумала с каким бы удовольствием она бы сейчас отправилась на кухню и спокойно выпила кофе, а потом бы занялась тем, чем ей бы хотелось, а не Данькой. Может, она плохая мать? Но этот ребёнок так же как и Варька сводит её с ума. Ей даже смотреть в его сторону сегодня не хотелось. Бог ты мой, а ведь она так мечтала о ребёнке. С завистью смотрела на малышей в песочнице. Представляла как у неё будет своя кроха. Злилась на мужа, что тот говорил, что надо подождать, поскольку в них квартира в ипотеку. Эх!
Данька задрыгал ножками. Одеяльце отправилось в угол. Раздался оглушительный рёв, который тут же отозвался ещё более сильной болью в голове Алисы. Она поморщилась. Стас открыл глаза.
— Началось, — пробормотала Алиса, приподнимаясь на локте. — Иду. Иду. Ну орать так зачем?!
Она вытащила мокрый подгузник. Бросила в ведро. Поймала себя на мысли, что сегодня ей даже не хочется разговаривать с малышом. Ни его маленькие в перевязочках ручки и ножки умиления не вызывали. Она даже его не поцеловала. Взяла на руки и положила на пеленальный столик. Протерла влажной салфеткой и надела чистый комбинезон с жирафами. Этот её любимый комбинезон обычно поднимал ей настроение. Но не сегодня. Алиса поймала себя на мысли, что до сих злится на Даню как на взрослого. Считает предателем.
Алиса посадила Даню в кроватку, но он опять возмущённо завопил, требуя завтрака. Стас приподнялся на локте. Выглядел муж помятым и растрёпанным.
— Надо же было вчера так напиться! Голова трещит. Даня, да помолчи хоть минуту. Ты как? — спросил он у Алисы.
— Отвратительно, — Алиса присела на край кровати и обняла Стаса за шею. Прости меня за вчерашнее.
— Да ладно. Вчера тебе полегчало, ты даже начала улыбаться. Сейчас примем аспирин, потом водные процедуры, кофе и завтрак. Как ты на это смотришь, моя красавица?
Алиса машинально поправила волосы и выпрямилась. Красавицей она себя вовсе не чувствовала. Растрёпанная помятая и опухшая.
— Можно я тебе пока Даню дам, а сама смесь погрею?
— Давай конечно. Я могу сегодня попозже поехать.
— Лучше бы ты вовсе не ехал, — Алиса вытащила Даню из кроватки и передала Стасу, который начал привычно с ним сюсюкать.
Алиса надела халат и отправилась на кухню.
— Аспирин принеси, — попросил Стас. — Не ехать не могу, кто-то должен зарабатывать деньги.
— Уж лучше бы я зарабатывала, — пробормотала Алиса. Если так пойдёт, то буду готова на любую работу. Даже в Пятёрочку товары раскладывать. Только бы уйти из дома.
Алиса поставила бутылочку греться и пошла в ванную, стараясь не обращать внимания на доносящийся крик из комнаты. Из зеркала на Алису смотрело помятое лицо. Отчего-то вспомнилась цитата Набокова «Утро к ней не шло». Уж лучше и не скажешь. Она умылась, чередуя холодную и горячую воду. Когда выходила из ванной, наткнулась на Стаса с Даней на руках.
— Ну ты где? — Стас потрясывал Даню на руках. — Он же голодный.
— Потерпит! — разозлилась Алиса. — Можно мне умыться? Смесь готова. Покорми его сам.
Как же это надоело! Ни минутки для себя нет.
Стас прошлёпал босиком в кухню и достал бутылочку.
— Ну, малыш, давай-ка кушать. Мама твоя сегодня не в настроении. Не простила тебя после вчерашнего. Хотя не понимаю, как можно злиться на такого чудесного мальчишку. — Ну-ка давай хватай сосочку. Давай-давай.
Алиса прошла в кухню и достала лёд, наблюдая за парочкой. Сначала Даня отказывался и даже хныкнул, но Стасу всё-таки удалось просунуть ему соску в рот. Раздалось причмокивание.
— Ест! — довольно воскликнул Стас.
— Похоже тебе придётся брать отпуск по уходу, — сказала Алиса, протирая лицо кубиком с мятой, испытывая облегчение и раздражение одновременно.
— Аспирин раствори, пожалуйста, — сказал Стас, заметив, что Алиса прильнула к окну и казалось растворилась в городском пейзаже.
— Прости. Забыла.
— Да уж дали мы вчера жару с тобой, — сказал Стас, принимая стакан с бурлящим аспирином. — А вот малыш сегодня молодец. — Он погладил Даню по рыженьким шелковистым волосам.
— Это пока он с тобой. Ты за дверь, и он опять будет надо мной издеваться. Я ему больше не верю.
— Займись-ка ты сегодня поисками няни. Не нравится мне твоё состояние. Нашла на кого обижаться.
— А как бы ты себя чувствовал, если был бы на моём месте? Нет у меня ни работы, ни бизнеса и даже мать из меня никудышная. Мой ребёнок предпочитает чужих людей мне. Неудачница одним словом. А я ведь так хотела ребёнка.
Алиса поспешно отвернулась к окну, чувствуя как глаза наполняются слезами. Вокруг куда-то ехали счастливые владельцы автомобилей и в эту минуту она бы всё отдала, чтобы оказаться там, на набережной. Даже стоять в пробке и слушать музыку. Или бежать к метро, пусть даже там людей как сельди в бочке. Она прижалась лбом к окну, чтобы охладиться.
Стас тем временем закончил кормление и приговаривая «Хороший малыш. Хорошо покушал» отправился с ним в комнату. Алиса, воспользовавшись моментом, вытерла щёки и выпила большими глотками стакан воды с аспирином.
В кухню вошёл Стас. Подошёл к ней и обнял.
— Ну что ты, маленькая, совсем расклеилась? — Он так же как до этого Даню, поцеловал Алису в макушку. — Потерпи ещё немножко. А может на завтра удастся уже няню вызвать?
Алиса уткнулась ему в плечо, чувствуя как родное тепло его рук охватывает её и согревает. Вот с чем ей повезло — так это с тем, что у неё хороший муж. Просто удивительно как он всё это терпит. И ей вдруг вспомнился Антон, её бывшенький. Его измена, безразличие. Ей ведь тогда так хотелось любви. До сумасшествия, до драйва. И вот появился Стас. И пусть у них сейчас непростые времена, но он любит её.
Алиса подняла голову. По щекам опять потекли слёзы. Проклятые нервы.
— Стасик, ты меня не бросишь?
— Да ты с ума сошла?! — Стас обхватил ладонями её лицо и поцеловал в губы долгим поцелуем, запуская руки под халат, и Алиса почувствовала как поднимается в груди желание.
— А что если мы? — они сказали это одновременно и счастливо рассмеялись.
— А где Данька? — спросила Алиса.
— В манеже, — Стас уже снял с неё халат и обнял за талию. — Мы уже давно женаты, а я по-прежнему тебя хочу как в тот первый раз.
Алиса дёрнула за пояс его халата и провела руками по мускулистой груди. Стас быстро посадил её на стол, опрокинув свой стакан с недопитым аспирином на пол.
— Что, прямо здесь на столе? — хихикнула Алиса, ощущая голыми ягодицами прохладную поверхность. — Ой, это так неприлично, — хрипло проговорила Алиса, чувствуя как нарастает желание.
— Зато приятно и будет ещё приятнее. Потерпи, — прохрипел Стас, скидывая халат.
Где-то в спальне зазвонил телефон, потом захныкал Данька. Они на мгновение замерли. Но Стас прошептал Алисе, касаясь своими губами её губ:
— И пусть весь мир подождёт, — а потом впился в её губы с такой силой, что Алиса казалось, потеряла слух, отдавая свой язычок на милость победителя. Она расслабилась, позволяя Стасу делать всё, что он хочет, чувствуя как желанием наполняется всё тело и начинает вибрировать от того, что в этот раз Стас вместо ласковой подготовки, сразу вошёл в неё и начал с силой двигаться, словно хотел пронзить её насквозь.
И от такого напора Алиса, возбуждаясь сильнее и сильнее, получила удовольствие гораздо быстрее, чем обычно. При чём в этот раз возбуждение не спало, она только распалилась и ей захотелось ещё оргазм, который пришёл так быстро, что она даже не успела и подготовиться. А всё тело ещё жаждало нового удовлетворения. Она захрипела и впилась ногтями в спину Стаса, крепче обхватывая его ногами. Он тоже застонал, продолжая сдерживаться, чтобы она насладилась ещё новым удовольствием, которое уже подступало. И только когда он почувствовал, что Алиса ослабила хватку, он позволил себе получить то, что так жаждал, чувствуя новые вибрации её уже более спокойного оргазма. А потом вдруг когда они ещё не расцепили объятий она почувствовала как вибрируют стопы и тёплые волны поднимаются от колен до копчика и это казалось таким волнующе прекрасным, что Алиса, почувствовав как Стас освобождается от неё, вновь обхватила его за шею и прижалась к нему.
— Подожди ещё. Не двигайся. Я… не могу тебя отпустить. Пока не могу.
Алисе хотелось целиком отдаться своим новым ощущениям. Она ни разу ещё не получала так много удовольствия. А ещё вот это то, что свалилось напоследок. Эта вибрация. Кажется, это называется кундалини. Надо погуглить.
Стас легонько поцеловал её в губы.
— Милая, там Данька разрывается…
— О, я такая гадкая, — Алиса рассмеялась. — Мне так стыдно-стыдно. Но я такая счастливая. Я столько раз… даже со счёта сбилась. Я тебя люблю. Люблю.
Она опять прижалась к нему.
Стас стащил её со стола и легонько шлёпнул по ягодице.
— Вот тебе, моя гадкая.
Алиса застонала от новой волны, которая окатила её от ступней ровно до того места, где коснулась рука Стаса. Если бы ей не было стыдно, она попросила бы чтобы он шлёпнул ещё. Что же это с ней сегодня?
Но Стас уже надевал халат. Пока завязывал пояс, хитро взглянул на неё.
— Тебе было хорошо?
— Хорошо это четыре, а у меня было пять с плюсом, — сказала Алиса, приваливаясь спиной к столу и цепляясь за него руками. Ноги у неё ослабли так, что хотелось лечь.
— Значит, — улыбнулся Стас. — Ты экстремалка. И оказывается я неправильно с тобой обращался. Учту на будущее. Пойду-ка я посмотрю, что Данька так орёт.
— О да! — выдохнула Алиса. — Я что-то совсем не в состоянии. Ноги отнимаются. Я гадкая мамочка. Даже не могу пойти к ребёнку.
Стас довольно хмыкнул. Проходя мимо, ущипнул её за сосок.
— Какая ты всё-таки аппетитная стала. Может, ещё покормишь грудью немножко?
На соске тут же выступила капля молока.
— Если только тебя, — усмехнулась Алиса, опять почувствовав вибрацию в пояснице.
— Дай-ка попробую, — Стас слизнул каплю молока. — Не очень вкусно, но можно привыкнуть. Если не успеешь приготовить ужин, готов попробовать.
— Наглец, — Алиса почувствовала, что покраснела.
Стас вышел из кухни. Алиса снова уселась на стол и посмотрела в окно. За эти минуты — Алиса понятия не имела сколько длился процесс их сумасшествия, мир в её голове поменял полярность. Удивительным образом их близость вернула радость жизни. Она снова была готова жить и сражаться с трудностями. И она больше не казалась себе неудачницей.
О, она ещё покажет этому миру, кто она есть на самом деле. Алиса вдруг почувствовала ту же энергию, которая была у неё, когда она находилась в теле Мари. Она же та самая душа, которая пыталась изменить исход истории и предотвратить восстание декабристов.
Алиса всё ещё сидела на столе. Голая и счастливая, несмотря на складки на животе и выпирающий животик. Она слышала, как приговаривая Стас с Даней на руках идёт к ней. Нужно было бы слезть с этого стола, на котором она получила такое удовольствие, и натянуть халат, но Алисе хотелось продлить это ощущение счастья хотя бы ещё на несколько секунд.
В дверях появился Стас с малышом на руках. Даня, увидев её, звонко крикнул «ма». Алиса лениво повернула голову. Хорошо, что сынок ещё маленький.
— Вот это да! — воскликнул Стас. — Погляди-ка, Даня. Наша мамочка совсем совесть потеряла. Даже не оделась. Хорошо ещё, что ты слишком мал, чтобы это понимать.
Алиса лениво слезла со стола, чувствуя себя подобной Афродите и такой же совершенной.
— Между прочим в обнажённом теле нет ничего постыдного, — сказала она, лениво потягиваясь. — Даже если оно не совершенно.
— Ты совершенна, — сказал Стас, усаживая Даню в высокое кресло для кормления. — Но я тебя умоляю, займись малышом, наконец и прекрати меня соблазнять. Мне надо на работу хотя бы к обеду успеть.
Алиса строго взглянула на Даню.
— Итак, молодой человек, с сегодняшнего дня у тебя начинается новая жизнь. — Твоя ма больше не будет угождать каждому твоему крику.
Стас хмыкнул.
— Заявка на победу. Займись поисками няни. Мне придётся задержаться.
Упомянув про новую жизнь, Алиса и сама не знала, чем обернуться её слова. Иногда каждое предложение может оказаться пророческим.
Когда Алиса вернулась домой, она всё ещё трясущимися от пережитого волнения рукам освободила Даню от верхней одежды и посадила в кроватку, погрозив пальцем.
— Вот даже не думай сейчас пикнуть! Если не считаешь меня матерью, мне тоже на тебя плевать!
Алисе показалось или Даня на самом деле на мгновение улыбнулся. Такой улыбкой, которая появляется в момент триумфа. Выглядело так, словно он был рад её достать.
Алиса даже не переодевшись в домашнюю одежду прошла на кухню. Там, в шкафчике, где они хранили спиртное, стояла бутылка виски, которую только вчера подарили Стасу. Алиса достала рюмку. Откупорила бутылку и залпом выпила до дна, дожидаясь пока перестанут трястись руки. Тепло проскользнуло внутрь. Алиса подошла к окну. Ей было стыдно за себя за то, что она не смогла справиться. Но потрясение от возникшей ситуации казалось огромным и безвыходным. Единственная мысль, которая крутилась в голове: надо скорее бежать из этой квартиры. Уехать на квартиру Стаса, пусть не центр, но там её не найдут ни Михаил ни сумасшедшая соседка.
А ещё, надо признаться самой себе, решила Алиса, что больше всего её добило предательство Даньки. Как часто она видела ситуацию, когда подходят чужие люди, то малыш ищет спасения у мамы. Отворачивается или прячется за спину. Даня же предпочитал, ну ладно своего биологического отца, но Алёнку. Неужели она и есть его мать? Как всё это несправедливо.
Стас застал Алису, когда приканчивала третью рюмку без закуски. За то время, которое она сидела, отрешённо уставившись в стену, она ни разу не навестила Даню. Да тот и не требовал внимания, хотя Алиса была уверена, что ему нужно поменять подгузник. Но она испытывала странное злорадство от того, что не собиралась этого делать. Она упрямо стукнула кулачком по столу и сказала: не любишь меня, вот и обходись сам. Умом Алиса понимала: силы неравные, но она так устала и ей так были необходимы эти спасительные минуты тишины и одиночества.
Послышался скрежет ключа в замке. Алиса вздрогнула. Стас вернулся с работы, а она сидит на кухне и выпивает в одиночестве. Стыдно то как. Почувствовала как запылали щёки. Надо встретить. Это всё-таки лучше, чем дождаться чтобы он её как последнюю пьянчужку нашёл на кухне с бутылкой без закуски. Эх, ладно. Алиса выбралась из-за стола, почувствовав приятное головокружение.
Нетвёрдым шагом девушка вышла в коридор. Стас уже снял ботинки и куртку.
— Мари-Алиса, у вас такая тишина. Я подумал, что ошибся квартирой.
Алиса молча смотрела на мужа. Если она не перестанет глупить, то и Стаса потеряет. Удивительно, что Данька молчит. Она уже час, наверно, сидит на кухне.
Стас внимательно посмотрел на Алису.
— Что-то случилось? Почему такая тишина? С Даней всё в порядке?
Алиса вдруг почувствовала, что сейчас расплачется, но вместо этого лишь выше подняла подбородок.
— Почему всегда только Даня? Почему ты никогда не спросишь, что со мной? А мне очень плохо. Настолько плохо, что я открыла бутылку вискаря, который тебе подарили. Я даже не могла дождаться тебя.
Алиса повисла у него на шее, но он, коротко обняв её, освободился и пошёл в другую комнату. Даня радостно курлыкал в ответ на слова Стаса, но ни разу не сказал «пап». Алиса поплелась на кухню и, допив рюмку, открыла холодильник, шаря взглядом по пустым полкам. Кажется, до этой чудесной встречи во дворе, она собиралась зайти в магазин и сделать котлет с картофельным пюре. Их общее любимое блюдо со Стасом. А ещё купить вкусных солёных огурцов. Неожиданно она и сама почувствовала голод. Открыла морозилку и нашла замороженную пиццу. Вытащила и поставила разогревать духовку. Развела молочную смесь для Дани.
Стас остановился в дверях, наблюдая за ней.
— Послушай, это удивительно, но он был мокрый, но не кричал. Ты его отшлёпала?
— Нет, — Алиса вспомнила Данькин хитрый взгляд. — Я только погрозила ему пальцем, чтобы он оставил меня в покое. Но я была очень серьёзна.
Неожиданно она вдруг повернулась к Стасу:
— А, может, он сам почувствовал, что предал меня?
— Предал?! Ты серьёзно? Как это возможно в таком нежном возрасте?
Стас достал из буфета ещё рюмку.
— Ты будешь ещё или тебе хватит? — он с опасением посмотрел на Алису.
— Мне сегодня и бутылки не хватит. Это нужно пережить. Только не спрашивай сейчас, — Алиса всхлипнула. — Я не готова вспоминать об этом.
Стас кивнул. Налил две рюмки. Посмотрел на Алису.
— За что?
— А не за что. Бывают дети, которые начисто разрушают твой мир и тебе ничего с этим не поделать. Прав был профессор, когда спрашивал меня, почему я не умею справляться с жизнью?
Стас выпил рюмку и поморщился.
Алиса вытащила теплую бутылочку и передала Стасу.
— Можешь покормить? Я не могу к нему подходить, — Алису вдруг затрясло от не выплаканных слёз и напряжения последнего года, который сегодня казался потраченным на ребёнка, которому ничего от неё не нужно.
Стас подошёл и сжал её в своих объятиях. Подождал пока она успокоится. Подал в руки рюмку.
— Выпей пока я его кормлю. Потом поговорим. Всё не может быть так ужасно. Ты просто устала.
— Я поставлю пиццу, — сказала Алиса, склоняясь к духовке, чтобы Стас не видел её слёз.
Только после пиццы, которая оказалась неожиданно вкусной, Алиса смогла членораздельно рассказать, что произошло во дворе дома. На этот раз она не стала щадить Стаса и даже рассказала, что Даня назвала Мефисто «па». Стас устало покачал головой и сказал:
— Это неважно. Если он чувствует, что этот Мефисто его биологический отец, с этим ничего не сделать. Я слышал историю, когда девочка начала называть няню мамой, поскольку няня проводила с ней больше времени, чем мама, которая работала. Ты зря расстраиваешься. — Стас налил им ещё коньяку. Они сдвинули рюмки молча.
— То есть тебя не волнует, что он назвал чужого мужика папой? — Алиса вытерла слезу. — А меня вот очень беспокоит то, что Даня признаёт Алёнку.
— Но «ма» он тебя называет!
— Зато успокоить иногда его может только она. Может она и есть…
— Мари-Алиса, стоп! Давай ты немного поразмыслишь. Ничего особенного не случилось. Никому наш Даня не нужен. Не вижу ничего удивительного, если этот Мефисто пришел на него посмотреть. В этом доме жила его любимая женщина, а ты ему её очень напоминаешь. Тут ребёнок, который вроде бы как его. Хотя доказательств никаких нет. Если только ДНК сделать. Может, эта Алла ещё с кем-то имела отношения. Но даже если и сперматозоид его! — Стас поднял вверх палец! — Ни при каких обстоятельствах ему не отдадут ребёнка. Он рождён в браке. В нашем с тобой браке. Родители те, кто воспитывают. Алёнка вообще никакого отношения не имеет к Дане. Яйцеклетка твоя. А уж то, что твоя душа находилась в месте отдалённом от тела и вовсе доказать невозможно.
— А ещё они вместе ушли! Значит, они теперь заодно.
— И что с того? — Стас рассмеялся. — Алёнка кокетничает со всеми. Возраст у такой. Может они дошли до угла дома и расстались? Нашла криминал — ушли вместе.
— Ты хочешь сказать, что я истеричка?
Стас протянул к ней руки через стол. Алиса положила свои холодные руки в его горячие ладони.
— Девочка моя, ты просто устала. Но у тебя есть твои занятия по физике. И как бы я ни ревновал к профессору, хорошо, что у тебя появились такие знакомства. Может, он на работу тебя возьмёт.
— Да я даже из дома не могу выйти. Ни одна няня не справляется с Даней. Как можно чем-то заниматься, когда тебе все время названивают?
— Послушай, — Стас покрутил головой и рассмеялся. — Знаешь, есть такая теория о том, что минусы нужно превращать в плюсы?
— Ну допустим, — Алиса насупилась.
— То, что Даня тянется к Варьке это минус?
— Ну, минус.
— Так давай и наймём её няней. Превратим минус в плюс.
— Да ты с ума сошёл?! Я места не смогу себе найти, если я буду знать, что эта девчонка в нашей квартире с нашим ребёнком. Вот ты тоже придумал.
— Это всего лишь предложение на рассмотрение. Решать тебе. Но тебе совершенно обязательно выходить из дома и чем-то заниматься. Иначе я тебя потеряю.
То ли сказалось воздействие коньяка, но и самой Алисе вдруг показалось, что-то, что произошло у подъезда ей представилось уж в очень мрачном свете, в котором оно не было. Ничего странного, что Мефисто пришёл посмотреть на малыша и на дом, где жила его любимая женщина. А может и на неё саму. Вспомнить. Бывает ведь такая любовь.
Утром Алиса проснулась с головной болью. Поморщилась. Вот только этого не хватало. Вспомнила, что вчера прикончили целую бутылку виски. Рядом похрапывал Стас. Воспользовавшись тем, что Данька спал, Алиса попыталась вновь обдумать вчерашнюю ситуацию. Какая же она всё-таки слабая, если какая-то девчонка может довести её до такого состояния. Вот уж Алла бы такого никогда не позволила. И вот ведь сколько раз давала себе обещания не реагировать на Алёнку и каждый раз та её умудряется сделать.
Алиса вздохнула и подумала с каким бы удовольствием она бы сейчас отправилась на кухню и спокойно выпила кофе, а потом бы занялась тем, чем ей бы хотелось, а не Данькой. Может, она плохая мать? Но этот ребёнок так же как и Варька сводит её с ума. Ей даже смотреть в его сторону сегодня не хотелось. Бог ты мой, а ведь она так мечтала о ребёнке. С завистью смотрела на малышей в песочнице. Представляла как у неё будет своя кроха. Злилась на мужа, что тот говорил, что надо подождать, поскольку в них квартира в ипотеку. Эх!
Данька задрыгал ножками. Одеяльце отправилось в угол. Раздался оглушительный рёв, который тут же отозвался ещё более сильной болью в голове Алисы. Она поморщилась. Стас открыл глаза.
— Началось, — пробормотала Алиса, приподнимаясь на локте. — Иду. Иду. Ну орать так зачем?!
Она вытащила мокрый подгузник. Бросила в ведро. Поймала себя на мысли, что сегодня ей даже не хочется разговаривать с малышом. Ни его маленькие в перевязочках ручки и ножки умиления не вызывали. Она даже его не поцеловала. Взяла на руки и положила на пеленальный столик. Протерла влажной салфеткой и надела чистый комбинезон с жирафами. Этот её любимый комбинезон обычно поднимал ей настроение. Но не сегодня. Алиса поймала себя на мысли, что до сих злится на Даню как на взрослого. Считает предателем.
Алиса посадила Даню в кроватку, но он опять возмущённо завопил, требуя завтрака. Стас приподнялся на локте. Выглядел муж помятым и растрёпанным.
— Надо же было вчера так напиться! Голова трещит. Даня, да помолчи хоть минуту. Ты как? — спросил он у Алисы.
— Отвратительно, — Алиса присела на край кровати и обняла Стаса за шею. Прости меня за вчерашнее.
— Да ладно. Вчера тебе полегчало, ты даже начала улыбаться. Сейчас примем аспирин, потом водные процедуры, кофе и завтрак. Как ты на это смотришь, моя красавица?
Алиса машинально поправила волосы и выпрямилась. Красавицей она себя вовсе не чувствовала. Растрёпанная помятая и опухшая.
— Можно я тебе пока Даню дам, а сама смесь погрею?
— Давай конечно. Я могу сегодня попозже поехать.
— Лучше бы ты вовсе не ехал, — Алиса вытащила Даню из кроватки и передала Стасу, который начал привычно с ним сюсюкать.
Алиса надела халат и отправилась на кухню.
— Аспирин принеси, — попросил Стас. — Не ехать не могу, кто-то должен зарабатывать деньги.
— Уж лучше бы я зарабатывала, — пробормотала Алиса. Если так пойдёт, то буду готова на любую работу. Даже в Пятёрочку товары раскладывать. Только бы уйти из дома.
Алиса поставила бутылочку греться и пошла в ванную, стараясь не обращать внимания на доносящийся крик из комнаты. Из зеркала на Алису смотрело помятое лицо. Отчего-то вспомнилась цитата Набокова «Утро к ней не шло». Уж лучше и не скажешь. Она умылась, чередуя холодную и горячую воду. Когда выходила из ванной, наткнулась на Стаса с Даней на руках.
— Ну ты где? — Стас потрясывал Даню на руках. — Он же голодный.
— Потерпит! — разозлилась Алиса. — Можно мне умыться? Смесь готова. Покорми его сам.
Как же это надоело! Ни минутки для себя нет.
Стас прошлёпал босиком в кухню и достал бутылочку.
— Ну, малыш, давай-ка кушать. Мама твоя сегодня не в настроении. Не простила тебя после вчерашнего. Хотя не понимаю, как можно злиться на такого чудесного мальчишку. — Ну-ка давай хватай сосочку. Давай-давай.
Алиса прошла в кухню и достала лёд, наблюдая за парочкой. Сначала Даня отказывался и даже хныкнул, но Стасу всё-таки удалось просунуть ему соску в рот. Раздалось причмокивание.
— Ест! — довольно воскликнул Стас.
— Похоже тебе придётся брать отпуск по уходу, — сказала Алиса, протирая лицо кубиком с мятой, испытывая облегчение и раздражение одновременно.
— Аспирин раствори, пожалуйста, — сказал Стас, заметив, что Алиса прильнула к окну и казалось растворилась в городском пейзаже.
— Прости. Забыла.
— Да уж дали мы вчера жару с тобой, — сказал Стас, принимая стакан с бурлящим аспирином. — А вот малыш сегодня молодец. — Он погладил Даню по рыженьким шелковистым волосам.
— Это пока он с тобой. Ты за дверь, и он опять будет надо мной издеваться. Я ему больше не верю.
— Займись-ка ты сегодня поисками няни. Не нравится мне твоё состояние. Нашла на кого обижаться.
— А как бы ты себя чувствовал, если был бы на моём месте? Нет у меня ни работы, ни бизнеса и даже мать из меня никудышная. Мой ребёнок предпочитает чужих людей мне. Неудачница одним словом. А я ведь так хотела ребёнка.
Алиса поспешно отвернулась к окну, чувствуя как глаза наполняются слезами. Вокруг куда-то ехали счастливые владельцы автомобилей и в эту минуту она бы всё отдала, чтобы оказаться там, на набережной. Даже стоять в пробке и слушать музыку. Или бежать к метро, пусть даже там людей как сельди в бочке. Она прижалась лбом к окну, чтобы охладиться.
Стас тем временем закончил кормление и приговаривая «Хороший малыш. Хорошо покушал» отправился с ним в комнату. Алиса, воспользовавшись моментом, вытерла щёки и выпила большими глотками стакан воды с аспирином.
В кухню вошёл Стас. Подошёл к ней и обнял.
— Ну что ты, маленькая, совсем расклеилась? — Он так же как до этого Даню, поцеловал Алису в макушку. — Потерпи ещё немножко. А может на завтра удастся уже няню вызвать?
Алиса уткнулась ему в плечо, чувствуя как родное тепло его рук охватывает её и согревает. Вот с чем ей повезло — так это с тем, что у неё хороший муж. Просто удивительно как он всё это терпит. И ей вдруг вспомнился Антон, её бывшенький. Его измена, безразличие. Ей ведь тогда так хотелось любви. До сумасшествия, до драйва. И вот появился Стас. И пусть у них сейчас непростые времена, но он любит её.
Алиса подняла голову. По щекам опять потекли слёзы. Проклятые нервы.
— Стасик, ты меня не бросишь?
— Да ты с ума сошла?! — Стас обхватил ладонями её лицо и поцеловал в губы долгим поцелуем, запуская руки под халат, и Алиса почувствовала как поднимается в груди желание.
— А что если мы? — они сказали это одновременно и счастливо рассмеялись.
— А где Данька? — спросила Алиса.
— В манеже, — Стас уже снял с неё халат и обнял за талию. — Мы уже давно женаты, а я по-прежнему тебя хочу как в тот первый раз.
Алиса дёрнула за пояс его халата и провела руками по мускулистой груди. Стас быстро посадил её на стол, опрокинув свой стакан с недопитым аспирином на пол.
— Что, прямо здесь на столе? — хихикнула Алиса, ощущая голыми ягодицами прохладную поверхность. — Ой, это так неприлично, — хрипло проговорила Алиса, чувствуя как нарастает желание.
— Зато приятно и будет ещё приятнее. Потерпи, — прохрипел Стас, скидывая халат.
Где-то в спальне зазвонил телефон, потом захныкал Данька. Они на мгновение замерли. Но Стас прошептал Алисе, касаясь своими губами её губ:
— И пусть весь мир подождёт, — а потом впился в её губы с такой силой, что Алиса казалось, потеряла слух, отдавая свой язычок на милость победителя. Она расслабилась, позволяя Стасу делать всё, что он хочет, чувствуя как желанием наполняется всё тело и начинает вибрировать от того, что в этот раз Стас вместо ласковой подготовки, сразу вошёл в неё и начал с силой двигаться, словно хотел пронзить её насквозь.
И от такого напора Алиса, возбуждаясь сильнее и сильнее, получила удовольствие гораздо быстрее, чем обычно. При чём в этот раз возбуждение не спало, она только распалилась и ей захотелось ещё оргазм, который пришёл так быстро, что она даже не успела и подготовиться. А всё тело ещё жаждало нового удовлетворения. Она захрипела и впилась ногтями в спину Стаса, крепче обхватывая его ногами. Он тоже застонал, продолжая сдерживаться, чтобы она насладилась ещё новым удовольствием, которое уже подступало. И только когда он почувствовал, что Алиса ослабила хватку, он позволил себе получить то, что так жаждал, чувствуя новые вибрации её уже более спокойного оргазма. А потом вдруг когда они ещё не расцепили объятий она почувствовала как вибрируют стопы и тёплые волны поднимаются от колен до копчика и это казалось таким волнующе прекрасным, что Алиса, почувствовав как Стас освобождается от неё, вновь обхватила его за шею и прижалась к нему.
— Подожди ещё. Не двигайся. Я… не могу тебя отпустить. Пока не могу.
Алисе хотелось целиком отдаться своим новым ощущениям. Она ни разу ещё не получала так много удовольствия. А ещё вот это то, что свалилось напоследок. Эта вибрация. Кажется, это называется кундалини. Надо погуглить.
Стас легонько поцеловал её в губы.
— Милая, там Данька разрывается…
— О, я такая гадкая, — Алиса рассмеялась. — Мне так стыдно-стыдно. Но я такая счастливая. Я столько раз… даже со счёта сбилась. Я тебя люблю. Люблю.
Она опять прижалась к нему.
Стас стащил её со стола и легонько шлёпнул по ягодице.
— Вот тебе, моя гадкая.
Алиса застонала от новой волны, которая окатила её от ступней ровно до того места, где коснулась рука Стаса. Если бы ей не было стыдно, она попросила бы чтобы он шлёпнул ещё. Что же это с ней сегодня?
Но Стас уже надевал халат. Пока завязывал пояс, хитро взглянул на неё.
— Тебе было хорошо?
— Хорошо это четыре, а у меня было пять с плюсом, — сказала Алиса, приваливаясь спиной к столу и цепляясь за него руками. Ноги у неё ослабли так, что хотелось лечь.
— Значит, — улыбнулся Стас. — Ты экстремалка. И оказывается я неправильно с тобой обращался. Учту на будущее. Пойду-ка я посмотрю, что Данька так орёт.
— О да! — выдохнула Алиса. — Я что-то совсем не в состоянии. Ноги отнимаются. Я гадкая мамочка. Даже не могу пойти к ребёнку.
Стас довольно хмыкнул. Проходя мимо, ущипнул её за сосок.
— Какая ты всё-таки аппетитная стала. Может, ещё покормишь грудью немножко?
На соске тут же выступила капля молока.
— Если только тебя, — усмехнулась Алиса, опять почувствовав вибрацию в пояснице.
— Дай-ка попробую, — Стас слизнул каплю молока. — Не очень вкусно, но можно привыкнуть. Если не успеешь приготовить ужин, готов попробовать.
— Наглец, — Алиса почувствовала, что покраснела.
Стас вышел из кухни. Алиса снова уселась на стол и посмотрела в окно. За эти минуты — Алиса понятия не имела сколько длился процесс их сумасшествия, мир в её голове поменял полярность. Удивительным образом их близость вернула радость жизни. Она снова была готова жить и сражаться с трудностями. И она больше не казалась себе неудачницей.
О, она ещё покажет этому миру, кто она есть на самом деле. Алиса вдруг почувствовала ту же энергию, которая была у неё, когда она находилась в теле Мари. Она же та самая душа, которая пыталась изменить исход истории и предотвратить восстание декабристов.
Алиса всё ещё сидела на столе. Голая и счастливая, несмотря на складки на животе и выпирающий животик. Она слышала, как приговаривая Стас с Даней на руках идёт к ней. Нужно было бы слезть с этого стола, на котором она получила такое удовольствие, и натянуть халат, но Алисе хотелось продлить это ощущение счастья хотя бы ещё на несколько секунд.
В дверях появился Стас с малышом на руках. Даня, увидев её, звонко крикнул «ма». Алиса лениво повернула голову. Хорошо, что сынок ещё маленький.
— Вот это да! — воскликнул Стас. — Погляди-ка, Даня. Наша мамочка совсем совесть потеряла. Даже не оделась. Хорошо ещё, что ты слишком мал, чтобы это понимать.
Алиса лениво слезла со стола, чувствуя себя подобной Афродите и такой же совершенной.
— Между прочим в обнажённом теле нет ничего постыдного, — сказала она, лениво потягиваясь. — Даже если оно не совершенно.
— Ты совершенна, — сказал Стас, усаживая Даню в высокое кресло для кормления. — Но я тебя умоляю, займись малышом, наконец и прекрати меня соблазнять. Мне надо на работу хотя бы к обеду успеть.
Алиса строго взглянула на Даню.
— Итак, молодой человек, с сегодняшнего дня у тебя начинается новая жизнь. — Твоя ма больше не будет угождать каждому твоему крику.
Стас хмыкнул.
— Заявка на победу. Займись поисками няни. Мне придётся задержаться.
Упомянув про новую жизнь, Алиса и сама не знала, чем обернуться её слова. Иногда каждое предложение может оказаться пророческим.
